I тур, №51

[Greedfall one-line]

young!Курт. Тренировочный лагерь. А+, R+

Пишет Гость:

Исполнение №1, 255 слов, джен

Исполнение №1, 255 слов, джен

…Вчера порешился очередной новобранец. Захотел пересечь вены на запястьях, но почему-то умудрился надрезать сухожилие. Пытался вскрыть брюхо, но вместо этого проделал пару аккуратных дырок до кишок. Придурок. Воли не хватило на большее. Только сам себя подставил.
Молодые офицеры были того же мнения: лениво попинали стонущее тело, для проформы, и доложили капитану. Тот пришёл, поглазел и со вздохом сказал что-то вроде: «Обещали же, шакалы, выписывать лучших из лучших».
Курт сам ничего не видел и не слышал, потому как в ту ночь обходил периметр на дежурстве, но вполне верил, что капитан Герман мог такое сказать. И интонацию – слишком спокойную, слишком неживую – представил настолько ясно, что чуть сильнее сцепил пальцы на колене. Едва ли заметный жест недоброго предчувствия, один из последних дозволенных отголосков страха в душе – большего разрешить себе он не в силах.
Потому что лучшие из лучших не ведают страха. Иначе можно оказаться на месте Джокомо – тот приставил пистоль к виску. Или случайно упасть на офицерский сапог достаточное количество раз, чтобы сдохнуть от разрыва селезёнки. Или выйти на «ночную муштру» - не ротой на одного, но одним против толпы.
А ещё Курт знал, что малодушный новобранец вряд ли увидит новый рассвет. Родным, если они есть, придёт отписка: «Погиб, защищая… Погиб, во славу… Погиб при исполнении». Потери случаются не только в бою. Всё в пределах допущения.
Тень от гномона на солнечных часах вот-вот переползёт на следующее деление – значит, передышка кончилась и пора встать в спарринг. А до отбоя ещё… четыре часа. А после отбоя раздосадованный капитан наверняка наведается в барак снять напряжение.
Ведь лучшие должны быть лучшими во всём.


Пишет Гость:

Исполнение №2, 131 слово, джен

Исполнение №2, 131 слово, джен

Курт говорит себе: главное — продержаться один день. Всего один день.

Он с удвоенной силой тренируется и тренируется, стараясь ни о чем не думать.

С правой. С левой. Шаг. Разворот.

Все остальное неважно. Ни эти шепотки за спиной. Ни боль в мускулах, в связках, в суставах. Ни вонь казарм. Ни постоянный недосып, занавешивающий сознание мороком. Ни то объявление о ночной муштре — его спрятали от его глаз, но Курт почти уверен, что там стояло его имя. Ни стыд по ночам, о котором вспоминать тошно.

Неважно.

Оборона. Отскок. Прогиб. Наклон. Кувырок.

Продержаться еще один день. Всего один день.

Сегодня.

Нижняя подсечка. Блок. Верхняя атака. Блок.

Он продержится.

...На следующий день, выплевывая кровь из легких и учась дышать со сломанными ребрами, он обещает себе: когда он станет взрослым и сильным, таких лагерей больше не будет.


Пишет Гость:

Исполнение №3, 194 слова, джен

Исполнение №3, 194 слова, джен

— Они меня не сломают... они меня не сломают... онименя не сломают... онименянесломают... они...

Курт судорожной скороговоркой произносит эту ставшую мантрой фразу. Но с каждым днем, проведенным в «темной комнате», с каждым лихорадочным повтором, ее смысл становится все призрачнее. Он хватается за обрывки и ошметки беспорядочных мыслей, суть которых ускользает из дрожащих, покрытых ссадинами и мозолями пальцев. Он быстро моргает, но в кромешной мгле не видит даже собственных ладоней.

— Кто... они? Кто... я? Где я? – отчаянный шепот переходит в протяжный стон.

Резко вдыхает. В ноздри бьет запах гнилой соломы, мочи, крови, рвоты. Страха, боли и... безумия.

Безумие выжидающе маячит где-то на границе воспаленного сознания. Опасное, жуткое, оно пугает до оцепенения, сводит желудок. Манит легкостью отрешенности и обещанием свободы. Надо лишь отпустить эту упрямую, навязшую в зубах ложь, и не будет страха, не будет боли. Ничего больше не будет.

— Нет! Они. Меня. Не. Сломают! — кричит, срывая голос.

В нем что-то ломается с тошнотворным хрустом, отрывается вместе с мясом, рвет кожу и ухает в черную, голодную бездну. Пусть безумие забирает боль и обиду от несправедливости. И пусть подавится этой бесчестной жалостью к себе. Он находит им достойную замену. Его дыхание выравнивается.

— Они... заплатят.

@темы: I тур, выполненная заявка, джен, Герман, Пре-гейм, R, Курт

---

I тур, №50

[Greedfall one-line]

Катасах/Мэв. Мэв любила Катасаха. А+

Пишет Гость:

Исполнение №1, внелимит

Исполнение №1, внелимит

Мэв перевязывает пучок трав, тянется, чтобы отложить его в сторону и не сразу замечает, что все испортила: задела рукой горку сушеной белладонны, от чего та рассыпалась по столу, смешалась с другими растениями — снова перебирать.

Айворин, ее наставница, замечает все. Она вздыхает, кладет руку Мэв на плечо и говорит:

— Разные связи важны. Но помни, чем меньше их у тебя, тем они сильнее.

Старая присказка, Мэв слышала ее не раз, но в последние дни — все чаще и чаще. Она склоняется над травами, надеясь, что наставница не видит, как кровь прилила к щекам. Обе знают, о чем не сказано вслух — с тех пор, как они вернулись из Веншавейе, Мэв стала сама не своя: отвлекается, путается в давно знакомых рецептах, поздно ложится спать.

Айворин встречалась с тамошним знающим, и у знающего тоже был ученик.

Ладонь на плече чуть сжимается, Мэв не видит, но слышит по голосу, что наставница улыбается:

— У тебя еще будет на это время, — говорит она. — Если не передумаешь.

Мэв кивает и начинает выбирать белладонну из прочих трав.



Лучший леволинов глаз растет в лесах возле Веншавейе. Знала ли Айворин об этом, когда посылала Мэв пополнить их запасы? Крупные черные ягоды, спелая мякоть под тонкой кожицей, собирать надо с осторожностью: сожмешь сильнее, чем нужно — и брызнет драгоценный сок.

Знала ли Айворин, что Мэв все еще думает о том ученике из Веншавейе?

Конечно, знала.

Еще издали Мэв слышит пение флейт и бой барабанов, голоса сплетаются с музыкой, и умолкают, когда она подходит к деревне. Старый знающий ждет ее у дорожного камня.

— Отнеси это Айворин, — просит он, и протягивает ей кусок коры, испещренный тайными знаками. Мэв разбирает любопытство — она выучила почти все символы, и ей самой интересно, хватил ли ей смелости прочесть записи раньше наставницы.

— Это срочно, — говорит знающий, и, поймав расстроенный взгляд Мэв добавляет:

— Мы проводили Катасаха на бдение.

Мэв понимает, что это значит: сегодня она его не увидит, и завтра тоже. Бдение перед связью — самое долгое из всех. Но в эту минуту ей отчаянно хочется остаться, и на третий день выйти в туман вместе с жителями Веншавейе, как одна из них, и вместе с ними смотреть, как рождается новый знающий.

Но у нее нет права на это, и нет времени — Айворин ждет.

Ничего, думает Мэв, когда-нибудь время настанет.



В день, когда она заключает связь, все меняется.

Мир становится больше, шире, ярче, и сама Мэв становится больше: она уже не просто девчонка из Фрасонегада, она — часть Острова, и Остров — часть ее. Она впервые выходит в лес как знающая, и застывает, оглушенная новыми ощущениями: она чувствует, как тянется из земли трава, как сок течет по древесным жилым, как наливаются спелостью ягоды, как бьются маленькие птичьи сердца, как бьется большое сердце Острова — там, далеко, в горах, — и когда звери выходят их леса чтобы приветствовать ее, она чувствует прикосновение собственных ладоней к их покатым лбам.

Айворин была права: чем меньше связей, тем они крепче, и ее единственная связь сильна, очень сильна.

Айворин была права: ни сила, ни знание не даются просто так, Остров помогает ей, и она должна помогать Острову.

Под босыми ступнями мнется трава, потом — опавшие листья, потом — первый снег. Время — быстрое, текучее, неуловимое, — испаряется, как вода. Айворин уходит к сердцу Острова, Мэв принимает ее обязанности, и Мэв идет дальше.

Мэв знает, что должна сделать, чувствует это, слышит во сне: лекарство, новое снадобье, помогающее от всех болезней. Многие гонялись за этой мечтой, но она знает, что у нее может получиться. Нет, что у нее непременно получится.

И у нее получается: люди со всего острова просят ее помощи и уходят исцеленными. Не удалось вылечить лишь одного — у молодого Шилана по-прежнему ноет рука, которую он потерял две луны назад. Снадобье Мэв не помогает от такой боли.
У самой Мэв тянет в груди, как будто она тоже что-то потеряла, но и перед этим лекарство бессильно.

Она расчесывает волосы, удивляясь откуда-то взявшейся седине, и улыбается своим мыслям: связанные живут долго, у нее все еще достаточно времени.

А потом к ней приходит чужак.



Мэв наносит на лицо круги и полосы — белая краска для тех, кто собрался говорить со смертью. Она не позволяет себе ни единого чувства, ни единой мысли: она — сосуд, она должна быть пуста, чтобы увидеть.

Но она не каменная, она не может сдержаться, и пока ее губы выкрикивают заученные, въевшиеся в память слова, Мэв делает то, чего ей хотелось очень давно — нежно проводит пальцами по лицу Катасаха. Его безвольная ладонь выскальзывает из ее руки, и она открывает глаза — его глаза.

Позже Мэв расскажет чужаку обо всем, что увидела: об умирающем мужчине, которого Катасах пытался спаси, о верховном короле, о словах, знаках, предупреждениях. Но не скажет, о чем он думал, когда смерть смотрела ему в глаза: о времени.

О времени, которого им все-таки не хватило.

@темы: I тур, выполненная заявка, гет, внелимит, джен, Мэв, Катасах, UST

---

I тур, №49

[Greedfall one-line]

Курт/ж!де Сарде. Самый нежный первый раз. R+

Пишет  Раэлла:

Исполнение №1, внелимит, 789 слов

Исполнение №1, внелимит, 789 слов
Она проснулась и еще не раскрывая глаз вспомнила, что счастлива. Ее затылок, ее спина, бедра и ноги словно в пуховой перине утопали в тепле чужого тела. Нет, не чужого. Навеки родного и любимого – вплоть до заусенцев на руках. И эти руки обнимали ее сейчас за талию: бережно, будто опасались причинить боль. Шею щекотало дыхание – спокойное, но не слишком глубокое.

– С добрым утром, Курт, – прошептала Агнес.

Объятие стало чуть крепче:

– С добрым утром, сладкое превосходительство. Надеюсь, тебе снились хорошие сны?

– Великолепные.

Де Сарде повернулась к нему. На его лице лежал луч солнца, вырвавшийся из-за неплотно прикрытых штор, но светилось оно вовсе не из-за этого. Курт выглядел абсолютно умиротворенным. Вечные морщины на лбу и меж бровей разгладились, уголки губ приподнялись в легкой улыбке, в глазах мерцала радость. И все это стерло с него по меньшей мере лет десять.

Агнес потянулась к нему за поцелуем, и Курт приник к ней все с той же бесконечной, сводящей с ума нежностью. Она и подумать не могла, что ее суровый наставник умеет быть настолько нежным. Яростную страсть и накопившееся возбуждение выплескивала вчера она. А его загрубевшие пальцы все время прикасались к ней легко, словно гладили не кожу, а деликатное птичье оперение. Ладони скользили по спине, плечам и ягодицам благоговейно, почти невесомо. И сейчас ей вдруг захотелось, чтобы они сжали ее крепко-крепко, почти до боли. Чтобы Курт вмял ее в постель, придавил всем весом, стиснул и подчинил.

– Курт, я ведь не хрустальная, – пробормотала де Сарде, прерывая поцелуй, и посмотрела ему в глаза. – Ты имел счастье убедиться, что я довольно крепкая, еще когда дубасил меня деревянным мечом во внутреннем дворе. В чем дело? Откуда это стеснение? Мы ведь уже в одной кровати.

Он опять улыбнулся – напряженно и беззащитно враз, как тогда, когда только вошел в ее комнату. А потом вздохнул:

– Ну и вопросы у тебя, зеленокровка. Скажем так, я не хочу тебя как-нибудь обидеть или оскорбить. Ты же приличная девушка. А я имел дело только с падшими женщинами.

Де Сарде фыркнула:

– Знала бы леди де Кавелье, как ты о ней отзываешься!.. Ой. Не может быть! Ты что, умеешь краснеть?

– Откуда ты… – Курт издал короткий смешок, по-прежнему смущенный. – Вы оба всегда были на редкость пронырливыми паршивцами – что ты, что твой кузен. А леди де Кавелье действительно та еще… гм. Падшая, да.

– Она тебе нравилась? – Агнес приподнялась на локте, нависнув над ним. – Я не ревную. В конце концов, она осталась в Серене, и ты сейчас в моей постели, а не в ее. Но ответь, нравилась?

– Нравилась? Конечно. Она красивая и гладкая, от нее всегда хорошо пахло. – Курт, наконец, успокоился и снова глядел на нее со знакомой легкой насмешкой. – К ней идти было ближе, чем в бордель, и платить не требовалось. Скорее, это она была готова мне приплачивать.

– Ее ты тоже боялся переломить пополам? – продолжала допытываться де Сарде.

Курт с досадой пожал плечами:

– Надеюсь, ты не собираешься заставить меня вас сравнивать? Она была женщиной, с которой можно сбросить напряжение, только и всего. А ты – мое счастье и моя жизнь. Я люблю тебя.

– Значит, у тебя нет желания оскорбить меня или унизить? – Агнес вернула ему насмешливый взгляд.

– Конечно, нет! – воскликнул он с возмущением. – Я лучше руку себе отрублю, чем тебя обижу.

– Тогда не бойся, Курт, – прошептала она, склоняясь ниже. – Вырази свою любовь так, как ты хочешь. Если хочешь – бери меня, присваивай, подчиняй. Заставь кричать – потому что я тоже тебя люблю. Люблю таким, какой ты есть. Вот и будь собой.

– Ах ты, болтливое превосходительство…

Он шумно выдохнул, прижал ее к себе – крепко-крепко. И Агнес обнаружила себя опрокинутой навзничь под его горячим и тяжелым телом. Курт провел щекой по ее скуле, бегло обвел языком метку, спустился поцелуями по шее, по груди и животу – все ниже и ниже. Теперь в его прикосновениях была не столько нежность, сколько страсть, и даже алчность. Он прикусывал кожу, сминал ее пальцами, и от этого кидало в жар, а где-то в глубине рождалась неукротимая и лютая жажда. Ее тело выгибалось и пело под его руками: нетерпеливыми и властными. Дыхание окончательно сбилось, из горла рвались призывные и сладкие стоны. Стоны стали громче, когда жадный язык добрался до ее промежности, собрал влагу, нашел особо чувствительные точки. Стоны быстро переросли в крики, а затем в бессловесные мольбы. Она чувствовала, что Курт тоже еле сдерживается. И когда он все-таки вошел в нее, они оба вскрикнули от облегчения и вожделения.

В его движениях больше не было плавности – только сокрушительная мощь и огненная, звериная похоть. Агнес плавилась в его руках и под его толчками, кричала, как распоследняя шлюха, и оставляла на его плечах следы собственных зубов и ногтей.

А потом они долго-долго лежали, крепко обнявшись, и молчали. Наконец, Курт приподнялся и посмотрел ей в лицо:

– Ну что, так лучше?

– О-о-о… – только и смогла ответить она.

Курт снова улыбнулся – уже без насмешки, все с той же щемящей нежностью:

– Ах, мое превосходительство…

– Твое, – пробормотала де Сарде. – Навсегда.


Пишет Гость:

Исполнение №2, внелимит, 388 слов, гет

Исполнение №2, внелимит, 388 слов, гет

Ее тело — самое красивое, что он видел в своей жизни. На него можно любоваться, как на картину — изящные плечи, тонкие запястья, плоский живот, сильные ноги.

Провести кончиками шершавых, грубых пальцев — невесомо, едва касаясь шелковистой кожи.

Она вздрагивает, закрывает глаза, подается навстречу пальцам. Он оглаживает ее талию, поднимается к плечам, словно невзначай задевая затвердевшие соски.

Задохнуться и почти потерять голову от нежности, коснуться соска самым кончиком языка — медленно, мягко, дразняще.

Ею не хочется обладать, не хочется брать — так, как он брал других женщин. Ее хочется любить, дарить ей наслаждение; хочется окутать ее нежностью, которая, кажется, вот-вот разорвет его на части.

Прижаться губами к метке на ее шее, следуя за уже привычными узорами, оставить неуловимый поцелуй в уголке рта и сдаться в плен этих влажных и невыносимо соблазнительных губ.

Она стонет прямо в его рот — бесстыдно, откровенно, и он чувствует, как его захлестывает новая волна желания. Ее пальцы, кажется, оставляют ожоги на его спине; от ее губ невозможно оторваться; ему хочется раствориться, расплавиться в ней, слиться в единое целое и никогда не отпускать.

Покрыть ее тело легкими влажными поцелуями, едва-едва прикусить нежную кожу на внутренней стороне бедер и, наконец, попробовать ее — горячую, дрожащую, влажную.

Она всхлипывает, бормочет что-то: он разбирает только «Курт», и еще «пожалуйста», снова и снова. Он переплетает свои пальцы с ее, и она сжимает руки так, словно от этого зависит ее жизнь.

Проникнуть в нее — языком, медленно и плавно, еще и еще, пока она не начнет выгибаться, вскрикивая и задыхаясь. Почти довести ее до пика — и отстраниться, запечатлев поцелуй на ее животе.

Она тянет его к себе — блестящие глаза, приоткрытые губы, рваное дыхание, и Курт не выдерживает, обрушивается на ее губы страстным, тягучим, мокрым от ее соков поцелуем. Она такая нежная, такая прекрасная, такая необыкновенная; как может она так таять от прикосновений простого солдата, как может она так его хотеть?

Сказать ей все без слов:

Толкнуться в нее, узкую, тесную, жаркую: «Я люблю тебя».

Поймать губами ее вздох, прижаться лбом к спутанным волосам: «Ты нужна мне».

Погрузиться в нее — так глубоко, как возможно, а затем еще раз и еще: «Я хочу тебя».

Почувствовать, как она сжимается, и всхлипывает, и бесконечно повторяет его имя, и излиться в нее со стоном: «Я никогда тебя не оставлю».

Прижать ее к себе, покрывая поцелуями шею, плечи, спину — все, до чего можно дотянуться — и, наконец, услышать хриплое и тихое

Я люблю тебя.

@темы: I тур, выполненная заявка, гет, ж!Де Сарде, R, Курт

---

I тур, №48

[Greedfall one-line]

Васко/ж!де Сарде. Эмиссар хочет тайную татуировку на эмиссарском теле. Кинк на татухи. R+

Пишет Гость:

Исполнение №1, 297 слов, R

Исполнение №1, 297 слов, R

— Я хочу татуировку, — вдруг сказала де Сарде, до того в тишине наблюдавшая как на потолке пляшут тени и блики от свечей.
— М-м-м.

Если бы де Сарде сказала «я хочу яблоко» или «я хочу ветки в волосах», Васко отреагировал бы так же: «м-м-м». Разомлевший, он полудремал, обняв де Сарде за нагие бёдра и примостив голову у неё на животе. Она пахла смазкой, потом, сексом и немного духами. Смысл слов ускользал.

— Но не на лице, а где-нибудь… — говоря это, де Сарде улыбнулась, так её радовала эта идея, — ...в тайном месте.
— Зачем?
— Чтобы... — де Сарде протянула руку и кончиками пальцев стала обводить линии татуировок Васко на скуле и щеке. — Потому что мне нравятся твои.

Де Сарде всё-таки растормошила внимание Васко и он поднял голову. Гладкая щека с забавным «вшшшуп» отлипла от живота.

— Ты же видел, как я пялилась на них, разве нет?

Васко повёл бровью, но не ответил, ему было интересно, поделится ли де Сарде чем-то ещё.

— Моя первая мысль, когда я увидела тебя в порту Серены, это «я хочу его раздеть и облизать». Я смотрела на татуировки, а видела, как у всех на виду рвану твою рубашку, чтобы проверить, как далеко они заходят и доходят ли до ключиц.

Васко усмехнулся. Он очень ей таким нравился: растрёпанным и с самодовольной ухмылкой на раскрасневшихся губах.

— Какую татуировку ты хочешь? И что же это за тайное место?
— Не знаю... — призналась де Сарде. — Но я хочу носить рисунок, который бы так же будоражил. Там, куда тебе хотелось бы впиться губами. Ради чего хотелось бы снова стянуть с меня бельё.
— Боюсь, я тебе ничего не подскажу, — прошептал Васко, утыкаясь лицом ей под грудь и целуя нежную кожу. Она пахла так терпко, так упоительно, что хотелось скулить. — Потому что я всегда хочу снять с тебя бельё. И целовать, пока не забуду, кто я такой.

@темы: кинки, I тур, выполненная заявка, гет, Васко, ж!Де Сарде, R

---

I тур, №47

[Greedfall one-line]

Константин, м!де Сарде, Курт, Васко. Быт по пути на остров. H!

@темы: Константин, невыполненная заявка, Васко, джен, м!Де Сарде, Курт

---

I тур, №46

[Greedfall one-line]

Сиора/Афра. Секс в рамках обучения не по книгам. H-

@темы: фемслеш, невыполненная заявка, Сиора, Альфра

---

I тур, №45

[Greedfall one-line]

де Сарде/Афра. "Это научный эксперимент!", Н+, А-.

@темы: фемслеш, невыполненная заявка, гет, ж!Де Сарде, м!Де Сарде, Альфра

---

I тур, №44

[Greedfall one-line]

Де Сарде, Константин. Вместо выбора из предложенных двух решений использовать примиряющую дубинку. H!

@темы: Константин, невыполненная заявка, джен, ж!Де Сарде, м!Де Сарде

---

I тур, №42

[Greedfall one-line]

Петрус, другие телемцы. Политические игры под видом теологических споров.

@темы: невыполненная заявка, джен, Петрус, ОС-телемцы

---

I тур, №41

[Greedfall one-line]

ЛИ/де Сарде. ЛИ заводит вид де Сарде в форме его/ее (ЛИ) фракции.

Пишет  Кусун:

Исполнение №1, 266 слов Васко/ж!де Сарде

Исполнение №1, 266 слов Васко/ж!де Сарде

По прибытии в Сан-Матеус одежду пришлось сжечь: оказалось, яд зверя пропитал плащ и камзол, оставив темные пятна и мелкую россыпь дыр с неровными краями, словно от кислоты. Больше всего было жаль шляпу, которую де Сарде взяла с собой с материка. Украшавшее её некогда пышное перо облезло и свернулось. Де Сарде теребила его пальцами и раздумывала, удастся ли достать на Тир-Фради что-то похожее.

— Может, стоит послать за портным? — Васко остановился у де Сарде за спиной и положил ладони на её обнаженные плечи.

— Ты же знаешь, как я отношусь к телемской моде, — мотнула де Сарде головой и резко поднялась, разворачиваясь к Васко. — Возьму, что есть в сундуке.

Васко отступил, пропуская её, и долго смотрел, как она, бормоча под нос проклятья, роется в вещах, а потом неторопливо одевается.

— Тебе хорошо, — Васко смотрел из-за плеча де Сарде на её отражение в ростовом зеркале и не мог оторвать глаз.

Простой суконный бушлат матроса, перетянутый широким шелковым поясом, сидел на ней как влитой. Де Сарде вздохнула и перекинула косу со спины на грудь.

— Ты очень-очень красива, — шепнул Васко ей на ухо и коснулся губами скулы с отметиной.

— Ты говорил это много раз, — ровным тоном ответила де Сарде.

Васко фыркнул, снял со столбика в изножье кровати свою треуголку и протянул же Сарде. Та небрежно нахлобучила её на голову и кинула тоскливый взгляд на шляпу с пером.

И всё же Васко не удержался, переплел пальцы де Сарде со своими и прижал её к себе, проникая свободной ладонью под бушлат и сминая тонкую ткань рубашки. Де Сарде подалась вперёд, отвечая на ласки, а когда она захотела скинуть треуголку, чтобы не мешала, Васко тихо попросил "Оставь".

Пишет Гость:

Исполнение №2, 197 слов. Васко/ж!де Сарде

Исполнение №2, 197 слов. Васко/ж!де Сарде

— Ну, с сапогами мы вроде разобрались... — задумчиво протянула де Сарде, вытянув ногу и критически разглядывая упомянутый предмет. — Металлические пластины вокруг икр — удачная придумка, но до сих пор не понимаю, зачем нужен такой длинный язычок? Он же потом оттянется, будет мешать при ходьбе.

— Дань моде, моя буря.

Васко смотрел на сапоги, а видел тонкие изящные щиколотки, такие красивые при свете свечей.. и такие ледяные вечерами в палатке.

Де Сарде хмыкнула, явно не поверив.

— Оплечье удобное, — продолжала она. — Только, пожалуй, подтяну ремешки...

За ремешками подтянулось не только оплечье, но и грудь. Теперь никто бы не спутал ее с мужчиной. Может, она опять слишком сильно затянула корсет? Васко прикинул, где должна заканчиваться линия нижнего белья. Хм... как раз под оплечьем. Вечером надо будет проверить свою догадку.

Де Сарде оглядела бушлат, одернула подол, проверила, все ли крючки застегнуты. Прошлась. У Васко заходили желваки. Зубы ядовитой сирены! Как покачиваются ее бедра! Это вообще законно?!

— А обязательно поддевать кушак? — спросила она. — Просто ремень не сойдет? Или это тоже, хм, дань моде? Мне кажется, мне не пойдет кушак.

Васко сощурил глаза — как бы от солнца, а на самом деле стараясь спрятать уж очень довольную ухмылку.

— Тебе, моя буря, идет все.

@темы: кинки, I тур, фемслеш, выполненная заявка, гет, Васко, Сиора, слеш, ж!Де Сарде, м!Де Сарде, Альфра, Курт

---

I тур, №40

[Greedfall one-line]

Глава хикметовской научной экспедиции (пытавшая Керу). Воспоминания о работе на Ассили и экспериментах над людьми.

Пишет Гость:

Исполнение №1, внелимит (тревожащие темы)

Исполнение №1, внелимит (тревожащие темы)

Наставник был еще занят, когда Кенес вошла в лабораторию, он бросил взгляд в ее сторону, но не поприветствовал ни словом, ни кивком головы, возвратив свое внимание к объекту. Островитянка, лежавшая на столе, дышала поверхностно и сипло, ее обнаженное тело явственно отражало, сколько манипуляций ей уже удалось перенести. Кенес освоила основы языка этих дикарей, но разобрать, что прошептала девчонка наставнику не смогла, расслышала только его ответ.
— Нет, ты останешься здесь до конца, — сказал он, не выказывая эмоций, внес еще какие-то записи и отложил журнал. — Но это не напрасно, в твоей смерти — спасение многих.
— Многих renaigse, — сквозь стиснутые — от боли или злости — зубы, произнесла она и попыталась плюнуть — плюнуть! — в наставника.
Кенес шагнула вперед, разгневанная такой наглостью, но замерла: Асили поднял руку, остановив ее и указал на дверь в смежную комнату. Кенес повиновалась и последние распоряжения слышала уже приглушенно: наблюдать за состоянием, фиксировать все изменения, позаботиться о трупе и пусть только еще раз обнаружатся удивительно своевременные массовые смерти испытуемых на конечной стадии прямо перед плановым сжиганием.
В этой части лаборатории тоже были тела, не целиком, но легко было уловить, по какой причине были ампутированы эти конечности, вырезаны фрагменты кожи: метки. Рассматривая образцы, Кенес упустила момент, когда к ней присоединился наставник.
— Отрадно видеть, что вы не боитесь запачкаться, — неожиданно для нее раздался голос Асили. — Слишком многие сейчас обнаруживают неспособность выполнять собственную работу.
Кенес обернулась к наставнику лицом. Он стянул перчатки, пропитавшая их кровь засохла и казалась теперь почти черной, как при малихоре.
— Крепкие нервы и обширные знания, вот в чем сила настоящего доктора, — продолжил Асили, сполоснув руки. — Ученый не ждет, что разгадка сама упадет к нему в ладони, словно вызревший плод, не просит чуда у божества или природы, он знает, что в этом враждебном нам мире ответ приходится выгрызать, проливать пот и кровь ради одного только шанса на успех.
Даже намек на гнев в его голосе удивил Кенес, наставник не славился эмоциональностью. Может, это был запал искателя, уловившего след истины и встретившего препоны, может, слухи о том, что от малихор коснулся и его семьи были правдивы.
— Насколько преуспели фанатики-телемцы? — спросил он, подойдя ближе. — Чем заняты представители Торгового содружества? Еще вчера они спотыкались о трупы в Серене, а теперь якшаются с дикарями, забыв о цели. Ничего, вспомнят…
Наверное, ее озадаченный вид заставил наставника сделать паузу и вернуться к ровному тону.
— Есть основания подозревать, что все островитяне обладают своего рода иммунитетом к малихору, — от этих слов обдало жаром. — То, что вы видите, отметки, являются последствиями метаморфоза. Как происходит трансформация? Что ее вызывает? Как можно использовать это для создания лекарства? У нас есть информация о неких ритуальных местах, но не больше.
— Я согласна, — не дожидаясь завершения, отозвалась Кенес. Пробивало внутренней дрожью, действовать хотелось немедленно. — Вы ведь хотите, чтобы я проверила те нити, что есть, чтобы отправилась изучить этих… метаморфов? Я согласна.
— Я хочу, чтобы вы возглавили эту научную экспедицию, — наставник слегка улыбнулся, явно оценив ее энтузиазм. — И, разумеется, вряд ли дикари согласятся на добровольное сотрудничество.
— Пот и кровь, так вы сказали? Кто не готов заплатить такую цену за спасение, возможно, и не заслуживает никакого спасения вовсе.

@темы: I тур, выполненная заявка, внелимит, джен, OC-мостовой альянс, Кенес, Асили, R

---

I тур, №39

[Greedfall one-line]

Афра. Реакция коллег-ученых на изменение ее отношения к островитянам.

Пишет Гость:

Исполнение №1, 292 слова

Исполнение №1, 292 слова

«Это просто смешно! — Кенес, с которой они когда-то горели одинаковой жаждой открытий, брезгливо поджимает губы. — Изучать быт этих грязных дикарей, вместо того, чтобы просто вырвать у них все тайны... А ведь доктор Асили пророчил тебе великое будущее!»
Афра морщится. Найти общий язык с бывшей коллегой, готовой идти по головам ради призрачной возможности успеха, она даже не пытается.
«Не могу сказать, что удивлён твоим выбором. Ты всегда была странной, знаешь? — Фарид, с которым они когда-то вместе экспериментировали над созданием нового зелья, смотрит на неё снисходительно. — Немного не от мира сего. Ты ведь понимаешь, что за твои заметки об островитянах никто не заплатит?»
Афра пожимает плечами. Объяснять бывшему приятелю, что это не ради денег, ей не хочется.
«Жаль. Вы казались такой многообещающей кандидатурой... — наместник Бурхан, который когда-то предложил ей присоединиться к научной экспедиции, расстроенно поглаживает бороду. — Конечно, ваши наблюдения могут быть интересны, но в Аль-Саде они понимания не найдут. Нет, не найдут. В глазах научного сообщества вы станете парией...»
Афра вежливо улыбается. Рассказывать бывшему покровителю, что плевать она хотела на мнение вечно грызущихся между собой полигисторов, в её планы не входит.
«Глупая девчонка, — доктор Асили, который когда-то был в её глазах непререкаемым авторитетом, как въяве смотрит на неё и раздражённо хрустит суставами.— Ты могла бы разгадывать величайшие тайны природы, а ты тратишь силы и время на бесполезные сказки? Ты вообще учёный?»
Афра смеётся. Отвечать бывшему наставнику, который и жив-то только в её воспоминаниях, не кажется ей здоровым.
Все эти голоса сливаются в единый гул, однообразный, докучливый, как жужжание мошкары летом в Олиме — и Афра отмахивается от них, как отмахивалась бы от надоедливых насекомых. Они наперебой твердят ей, от чего она отказывается. Знание. Деньги. Положение. Известность.
Может быть, они правы, и Афра действительно сошла с ума. А может, она наконец-то научилась не растрачиваться по мелочам.

@темы: I тур, Фарид, выполненная заявка, джен, Бурхан, Альфра, OC-мостовой альянс, Кенес, Асили

---

I тур, №38

[Greedfall one-line]

Курт/fem!де Сарде. Де Сарде пугается и отказывает Курту прямо перед свиданием (опираясь на игровые отказы), но потом понимает, что жестоко ошиблась и бежит его догонять. А+

Пишет Гость:

24.10.2019 в 22:22

Исполнение №1, внелимит

Исполнение №1, внелимит

Ох, Пресветлый, о чем она только думала, согласившись на это свидание! С того самого момента, как на улицах зажгли фонари, де Сарде не находила себе места, мечась по комнате запертым зверем. Ей правда нравился Курт. Нет, не нравился – это было что-то большее, и что… что, если она все испортит? Все ее отношения заключались в паре-тройке поцелуев в темных коридорах замка д’Орсей. А Курт… Наверняка у него было множество женщин!

- Ваше Превосходительство? Вы все еще хотите, чтобы я был с вами?

Ох, нет.

Он застал ее врасплох, и де Сарде растерялась так, что первые секунды просто открывала и закрывала рот как рыбка.

- Курт, я…

Конечно, я хочу, больше всего на свете!

- Поразмыслив, я…

Останься со мной, сегодня, завтра… всегда!

- Я…

Пресветлый, что, если я ему… не понравлюсь? Что, если я опять все испорчу? Я же никогда не…

- Прости, Курт, я боюсь, это была не лучшая идея.

Слова вырвались у нее против воли, и расширившимися от ужаса глазами она могла только наблюдать, как его лицо становится темнее, а в глазах мелькает – разочарование? Нет, грусть, ох, Пресветлый!

- Я понимаю. Наверное, все было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Глядя, как он выходит из ее комнаты и слыша его гулкие шаги, де Сарде почувствовала, как на ее плечи опускается весь мир.

Останови его, идиотка!

Она кинулась за ним так резко, что едва не скатилась по лестнице. Больно вывернув руку, вцепившись в перила, она смотрела, как он протягивает руку к двери, кладет ее на ручку…

- Курт, постой! Не уходи!

- Я не думаю, что мое присутствие здесь необходимо, миледи.

Нарочито сухой голос, идеально выверенная вежливость. Что же она наделала?

- Я не хочу, чтобы ты уходил.

Он обернулся, и из его глаз плеснуло такой смесью обиды, боли и злости, что она задохнулась.

- Мне не нужна твоя жалость, леди де Сарде. Я не собираюсь просить твоей любви как милости.

Его слова были резкими, хлесткими, обрывистыми.

Прости меня, прости, простипростипрости.

- Я вовсе тебя не жалею! Это другое!

Не те слова, все не так, все не так!

Он фыркнул, опять разворачиваясь к двери. Скрипнули петли, в комнату ворвался холодный воздух вечернего города.

- Курт, пожалуйста!

Ну конечно, давай, расплачься еще.

- Я не хотела тебя прогонять, я… испугалась.

А теперь он уйдет окончательно и будет считать тебя… Он остановился?

- Не представляю, чего бы ты могла испугаться.

Де Сарде наконец разжала судорожно сжатые вокруг перил пальцы и тяжело опустилась на ступеньку, закрыв лицо ладонями. Она его обидела, и ей придется все объяснить. Даже если он не простит ее, она обязана…
- Миледи?

Он уже успел подойти, и теперь сидел на несколько ступенек ниже нее. Внимательное печальное лицо, светлые глаза, прямо встретившие ее взгляд. Де Сарде вздохнула и приготовилась говорить.

@темы: I тур, выполненная заявка, гет, внелимит, ж!Де Сарде, Курт

---

I тур, №37

[Greedfall one-line]

Многоликий бог, телемцы были правы и он действительно дьявол. AU

Пишет Гость:

Исполнение №1, 349 слов , джен

Исполнение №1, 349 слов , джен

Затяжной конфликт с renaigse его ослабил. Многие nadaig были убиты, on ol menawi захвачены и замучены до такой степени, что не могли его больше подпитывать, а история с Константином могла закончиться крайне печально, если бы этот де Сарде не был бы таким доверчивым слабаком.

En on míl frichtamen стремительно терял свои силы. Это проклятое вместилище, в котором он был заточен, было слишком уязвимым.

Он помнил времена, когда для получения большого количества энергии ему приходилось стравливать между собой кланы на острове. Но потом пришли люди с моря, и его маленькие наивные последователи развязали ради него войну. Тогда, как ему казалось, он насытился на десятилетия вперед.

Но теперь он жаждал большего.

Тысячеликий умел ждать. Умел добиваться своего. Подготовка его плана была долгой, но работа, проделанная эмиссаром Содружества, очень помогла. Благодаря де Сарде его адептам удалось втереться в доверие к чужеземцам. Осталось лишь немного подтолкнуть их к правильным действиям.

Начать он был должен, конечно же, с клана Дердре. О, они помогали ему даже теперь, насыщали своей кровью в условиях этого шаткого мира. Они всегда были его любимцами, его цепными псами.

– Дердре, – прошелестел голос Тысячеликого, специально для нее окрашенный всеми оттенками ярости. – Дочь моя, пришло время отомстить.

Мирно спавшая до этого женщина открыла помутневшие глаза:

– Да, мой бог.

– Уллан, – его голос стал елейным для mál клана у моря. – Сын мой. Ты многое взял у меня, настало время отдавать свой долг.

– Да, мой бог, – покорно произнес мужчина. В его глазах плескался страх, пока и они не подернулись мутной пеленой.

– Дункас, избранный, – на этот раз голос был полон ложного сочувствия. – Твое время пришло.

Верховный король смиренно снял с себя корону и глубоко вздохнул.

– Да, мой бог, – конец фразы потонул в рыке, когда началось его превращение.

– Дети мои, – его голос дрожал от нетерпения, когда он обратился к каждому из них. – Время пришло. Убейте их, убейте всех, не позвольте им больше причинять зло нашей земле!

И когда остров вновь утонул в крови, сожженный новой войной, Тысячеликий наконец-то облегченно вздохнул, ощущая, как течет по его корням-венам свежая энергия.

И пусть многие его последователи умрут - это не будет ему помехой. На их место придут другие, а он останется извечным.


Пишет Гость:

Исполнение №2, 341 слово, джен

Исполнение №2, 341 слово, джен

Это случилось давно.
Так давно, что истории об этом уже умерли. Рассыпались прахом в памяти людей, оставив лишь смутные сказки и страх. Страх перед темнотой недр, перед землёй, жадно принимающей в себя трупы, перед голосом, звучащим из глубин.
Для Него же время не имело значения — и оттого ярость Его не слабела. Он давал этим жалким людишкам всё, что они просили: власть, силу, магию. И как они отплатили Ему? Разрушили Его святилища, разбили жертвенные камни, забыли самое Его имя, сохранив простое "демон". А ведь Он был их богом, их господином, их владыкой, могущим и карать, и миловать!..
Миловать, впрочем, Он не любил. И, отступая под яростью своих восставших рабов, по живому обрывая корни, связывающие Его с теми землями, Он оставил им в наследство проклятье — свою кровь. Чёрную, мёртвую, ядовитую. Однажды она должна была отравить их, заставить корчиться в муках и искать чудесного исцеления у свергнутого владыки...
Он ждал, затаившись.
Здесь, на самом краю мира, Ему пришлось стать осторожнее. Он больше не требовал жертв напрямую — но говорил о равновесии и справедливости. И смертные слушали Его, принимали и покорялись... Когда на острове появились потомки тех, изгнавших Его когда-то, Он помог своим новым слугам. И взамен у Него появились жрецы, преданные Ему душой и телом. Стоит попросить — и они подарят Ему кровь до последней капли, стоит позвать — и они прорастут жёсткими побегами, отдавая себя и превращаясь в Его верных стражей...
А потом потомки отрекшихся вернулись. Теперь от них пахло древесной золой, смертью и отчаянием — значит, его месть совершилась. Отравленные, испуганные, они искали спасения, как Он и ожидал. Скоро, очень скоро они найдут к Нему дорогу — и будут умолять об исцелении. И Он ответит, скажет, что проклятия нет, но есть возможность исцеления. Он позволит своим верным донейгад отправиться вместе с просителями, и те понесут, как спасение, Его суть. Дадут Ему укорениться и вновь прорасти сквозь большую землю.
Он вернётся в прежней силе — и им уже никогда в голову не придёт бунтовать. Они снова привыкнут отдавать тела земле, насыщая её. Они снова будут произносить Его имя — с восторгом, раболепием, ужасом.
Его называли Многоликим.
И Он был голоден.

@темы: I тур, выполненная заявка, джен, Многоликий, Дункас, Дердре, Уллан, AU

---

I тур, №36

[Greedfall one-line]

Винбарр/Кера. Становятся нареченными.

Пишет Гость:

Исполнение №1, 358 слов, джен

Исполнение №1, 358 слов, джен

Ночь перед церемонией нужно провести в бдении… но не обязательно в одиночестве.

Сестра приходит перед самым рассветом: волосы влажные от предутреннего тумана, на лице подсыхают полосы ягодного сока — должно быть, только что закончила очередной урок. Они обнимаются и усаживаются рядом возле очага. Кера и Кили, рожденные в один час, не нуждаются в лишних словах — они привыкли угадывать мысли друг друга, и знают, что думают об одном и том же: их судьбы расходятся.

Это грустно: их связь, длившаяся без малого шестнадцать лет, вот-вот разорвется. Это радостно: скоро наступит время для новых связей!

— Я принесла камни, — говорит Кили. — Хочешь, разложу на судьбу?

Кера колеблется: она не сомневается ни в себе, ни в своих чувствах, ни в своем выборе, но любопытство — страшная, неодолимая сила, и она кивает. Кили чуть отодвигается, освобождая место между ними, и снимает с пояса небольшой кожаный мешок.

Кера закрывает глаза, запускает руку в мешочек и зачерпывает полную горсть камней. Греет их в ладонях, думая о себе и Винбарре, потом пересыпает в подставленные ладони сестры. Кили разводит руки, и камни — мелкие, отполированные сотнями прикосновений до почти совершенной гладкости, — падают на земляной пол.

— Он любит тебя, — говорит Кили. Кера знает это и так, но внутри все равно становится тепло от этих слов. — И будет любить до самого конца. Ты сделала верный выбор, сестра.

Она хмурится — тонкая морщинка прорезает лоб, как раз между двумя красными линиями.

— Что там? — спрашивает Кера. Кили долго молчит, пытаясь подобрать слова.

— Вы долго будете вместе, — наконец отвечает она. — Пока между вами не станет… что-то. Не мужчина, не женщина, — что-то большее. Винбарр выберет не тебя. Прости, что сказала.

Они встречаются взглядами, и Кера понимает безмолвный вопрос: «Что выберешь ты, сестра»?

Ответить она не успевает: над деревней разносится гонг — с этого момента и до конца церемонии Кера обязана молчать. Кили сжимает ей руку, собирает камни обратно в мешок и поспешно выходит на улицу.

Кера остается одна.

Еще не поздно передумать — заветные слова не сказаны, судьбы не сплетены. Кера долго смотрит в огонь, потом поднимается и выходит.

Роса холодит ей босые ноги, когда идет к священным камням — с улыбкой и с легким сердцем.

Не важно, чем все закончится: она будет рядом с Винбарром пока сможет.

Она скажет «да».

@темы: I тур, выполненная заявка, Кили, гет, джен, Винбарр, Кера

---

I тур, №35

[Greedfall one-line]

Курт/Сиора. Разговоры у походного костра.

@темы: невыполненная заявка, гет, Сиора, Курт

---

I тур, №34

[Greedfall one-line]

Константин/фем!де Сарде. Константин узнает, что они не кровные родственники, и его любовь принимает иную форму. UST.

@темы: Константин, невыполненная заявка, гет, ж!Де Сарде, UST

---

I тур, №33

[Greedfall one-line]

Навты, можно ОС или Васко в детстве. Дарованные морю дети привыкают к новой жизни, отношение старших товарищей, "семья" и т.п.

Исполнение №1, 288 слов, джен.

Исполнение №1, 288 слов, джен.

Мама всегда говорила, что Солонго им подарило бескрайнее южное море — «Касатка» попала в шторм, и мертвенно-бледные сирены провели её безопасным курсом, оставив в подарок любимице морей своего младенца. Солонго верила ей первые пять лет жизни, цепляясь за край бушлата и заглядывая снизу вверх в татуированное лицо, разве что спрашивая:
— Где же тогда мой хвост?

— Ну зачем тебе хвост? — ухмылялась уголком губ мать, бросая лукавый взгляд на костерящего матросов Рубена. — Хочешь, чтобы тебя в штиль пустили на уху?

Страшные байки про корабельного кока всегда отбивали желание спрашивать дальше, а с возрастом стало не до того — и вправду, зачем Солонго хвост, когда тренированные ноги взносят её почти с обезьяньей ловкостью на любую мало-мальски подходящую поверхность, а из вороньего гнезда вывалиться можно только от молодецкого толчка Ларса, если тот, конечно, осмелится так экстравагантно убить молочную сестру вместо наблюдения за горизонтом.

В четырнадцать лет Солонго волнуют узлы, снасти и как бы половчее обогнать Ларса в обучении — она точно уверена, что будет самым лучшим навигатором за… ну если не за всю историю навтов, то уж точно на «Касатке»! То, что навты никогда не служат на тех кораблях, где родились, Солонго узнает только через два года, когда наступит день её назначения.

— Мэм, почему у меня нет хвоста? — Солонго улыбается одними уголками губ и обнимает на прощание поседевшую мать. Ворот бушлата привычно пахнет морем и солью, самыми лучшими запахами на свете, и обе едва сдерживают слёзы. Множить печали перед расставанием — дурное, недоброе дело.

— Потому что иначе тебя бы пустили на уху, — беззлобно повторяет старую страшилку капитан, целуя дочь в щёку, прямо над зелёными завитками метки. — Иди, рыбка, не заставляй адмирала Кабрал ждать.

Она ещё очень долго будет смотреть в спину Солонго, своей любимой дочери, чужого, дважды украденного ребёнка.

— Я выполнила обещание, Арелвин. Я его выполнила.

@темы: I тур, выполненная заявка, Васко, джен, ж!Де Сарде, Пре-гейм, OC-навты, AU

---

I тур, №32

[Greedfall one-line]

ж!де Сарде|Константин. Пре-гейм, обычно кузина вытаскивает его из неприятностей, но на этот раз все наоборот. А-.

Пишет  Раэлла:

Исполнение №1, внелимит

Исполнение №1, внелимит

В последнее время ему часто становилось скучно вечерами. Кузина ссылалась на занятость и убегала куда-то в компании мэтра де Курсийона, кого-то из своих новых учителей, а то и вовсе его матери. Учиться политике и дипломатии, как она говорила.

Константин сидел в библиотеке, или спарринговал с Куртом, или заливал скуку дешевым вином в кабаках, затевая сомнительные знакомства и драки, но ощущение, что он находится не там и не с теми, его не оставляло.

А в этот вечер она пообещала, что покажет ему новые иллюстрированные травники Альянса – подарок эмиссара Сахина. Не то, чтобы Константину были интересны всякие неведомые травки. Но глаза кузины горели так ярко, что он решил ей об этом не говорить. Если честно, он продемонстрировал бы искреннюю заинтересованность, даже если бы она показывала ему вывороченные из мостовой булыжники. Они ужасно давно не проводили время наедине, как раньше: голова к голове над какой-нибудь книгой или хитрой альянсовской головоломкой. Сидя на крыше прямо под звездами и рассказывая друг другу все мысли и секреты. У Константина каждый раз перехватывало горло от смеси нежности и горечи, когда он об этом вспоминал.

Ему чудовищно этого не хватало. Именно поэтому он так ждал той встречи. Но кузины все не было и не было.

Устав ждать, он решил убить время за поединком с их наставником.

– А, вернулись, – кивнул Курт. – Что-то задержались. Зеленокровка обещала, что управитесь до ужина.

Константин на мгновение остолбенел, а потом медленно покачал головой, захлебываясь внезапной обидой:

– Она тебя обманула. И меня заодно. Ушла одна!

– Вот паршивка! – Глаза Курта мгновенно стали серьезными. – Ты не знаешь, куда она собиралась? Не случилось бы чего – обычно она умеет рассчитывать время.

Обида тут же сменилась страхом.

– Ты прав. Давай, посмотрим ее записки! Может, найдем какую-нибудь зацепку?

Долго уговаривать не пришлось, хоть Курт и не слишком одобрял незваное вторжение на чужую территорию. Тревога за ученицу, помноженная на вину – отпустил одну, не уследил! – оказалась сильнее.

Они поделили стопку с письмами и заметками пополам, и Константин довольно быстро увидел знакомое имя, дату и время.

– Вот оно! Проповедник Сигизмунд!

Он даже не знал, чему именно обрадовался – тому, что напал на след или тому, что нашел подтверждение, что его кузина ушла по делам, а не на свидание.

– Куда она пошла? – вскинулся Курт.

И Константин заколебался. Он хотел спасти кузину сам – один. Взгляд, преисполненный благодарности, должен принадлежать только ему.

– Тут… не совсем понятно: «Г. С». Либо «городской сад», либо «городской склад». Давай разделимся? Я в сад, а ты на склад?

Курт ему поверил. Конечно, откуда ему было знать, что кузина имела в виду «главный склеп» – так они между собой называли мрачное здание телемской церкви Света. Назначить встречу с проповедником именно там было бы куда как логично.

Интересно, во что все-таки влипла его дражайшая кузина? И не пожалеет ли он, что отказался от подкрепления? Константин отринул сомнения и почти бегом бросился на знакомую площадь.

Проникнуть в церковь было несложно. Однажды от скуки он уговорил кузину научить его пользоваться отмычками, и это умение наконец-то пригодилось. Красться, скрываясь в тенях, они тренировались вместе – еще во время совместных подростковых приключений. Ну а найти нужное направление внутри довольно-таки большого здания оказалось проще простого – в ночной тишине громкие голоса раздавались отчетливо и гулко.

– Не отпирайся, дитя мое! Я видел, как ты рылась в моих вещах! – гудел бас проповедника.

– Я всего лишь заблудилась! Вы не имеете права меня здесь задерживать. Я племянница князя! Вы понимаете, что это вызовет дипломатический скандал?

– О да, еще какой. Племянница князя – воровка! Не трать зря время, дитя, говори, куда ты дела эти письма?

Константин затаился, раздумывая – ворваться прямо сейчас или дождаться, когда священник уйдет? И решил подождать. Не исключено, что в комнате, где держали его кузину, находился кто-то еще. Просто этот кто-то молчал.

Как оказалось, он сделал правильный выбор. Через какое-то время проповедник устал спорить, пригрозил кузине страшными последствиями и покинул комнату. И вслед за ним вышел высоченный детина в нелепо на нем сидящей сутане послушника. Константин дождался, когда они отойдут достаточно далеко и присел перед дверью, ковыряясь в замке. Тот поддался не с первой попытки, и когда дверь распахнулась, он увидел на пороге кузину – настороженную и готовую к драке.

– Бежим! – прошептал он, ликуя от того, как при виде него изменилось ее лицо.

Она покачала головой, и показала пальцем куда-то в молельный зал:

– Я должна кое-что забрать.

Несколько перевязанных шнурком конвертов она вытащила из-под низенькой скамеечки.

– Тайник так себе, – прошептал Константин насмешливо.

– Знаю… Но у меня не было времени спрятать получше. Если бы не ты, скандал и вправду случился бы просто ужасающий. Мой герой. А теперь, идем отсюда!

Он повторял про себя ее слова всю дорогу. А потом, после того, как они нашли и успокоили Курта и получили его разнос, Константин зашел в комнату кузины и выслушал сумбурный, но очень эмоциональный рассказ о ее неудачном поиске компромата.

Его не слишком волновало – зачем матери понадобились те письма, и как она посмела рисковать жизнью племянницы. Куда важнее был взгляд, направленный на него сейчас. В нем горели азарт и восторг от того, что они пережили это приключение вместе. Константин даже немного жалел, что спасение далось ему так легко. Он хотел бы раскидывать врагов шпагой, скакать сквозь ночь на горячем жеребце, одной рукой отстреливаясь от погони, а другой бережно придерживая кузину за талию. Возможно тогда у него окончательно остановилось бы сердце от благодарности, сияющей в ее глазах.

Но света и тепла и так было много – очень много. И он запасал их впрок, понимая, что завтра дела снова украдут ее у него.

А пока у них была эта ночь, и эти разговоры, и рука в руке, и ее взгляд, полный любви и доверия. Они снова были вместе – совсем как когда-то давно. И принадлежали друг другу полностью и безраздельно.

@темы: I тур, Константин, выполненная заявка, внелимит, джен, ж!Де Сарде, Пре-гейм, ОС-телемцы, Курт

---

I тур, №31

[Greedfall one-line]

Де Курсийон, сойти с ума от того, что стало с Константином и де Сарде. Писать мемуары о том, что всё плохо и "я был плохим учителем". Умирающий мир только в его голове. AU, NH!

Пишет  ~Хюльдра~:

Исполнение №1, внелимит

Исполнение №1, внелимит

Они мне врут. Все врут. А может быть, они сошли с ума, когда на острове появилось новое, двуликое божество. Когда-то оно было двумя – моими милыми учениками, чистыми детьми, которые… Что с ними случилось? Почему они стали тем, чем стали?

Я чувствую это существо до сих пор, сколько бы лет ни прошло. Это гнилостное дыхание смерти, это малихор, который охватил весь мир, это войны, это голод, это разруха, это болезни, и смерть, смерть, смерть.

Каждый год один день проходит во тьме, и так я узнаю, что в этот самый день, двадцать лет назад, мой невинный, чистый ребенок, мой лучший ученик, поддался уговорам своего безумного кузена и обезумел сам. Каждый год небо скрывается за тучами, через которые не проникает свет, каждый год запах гнили усиливается, и призраки – прошлого, настоящего и будущего – встают перед моими глазами. Они рассказывают мне о том, что мир гибнет, и что божество Тир-Фради становится сильнее с каждой смертью. С каждым новым больным. С каждой каплей черной крови.

Все вокруг врут. Они называют меня «старым чудаком». Они распахивают окна и говорят, чтобы я понюхал, как сладко пахнет воздух; увидел, как ярко светит солнце; услышал, как смеются дети на улице. Они безумны: солнце всегда скрыто за дымкой, воздух воняет гнилью, а вместо смеха детей на улицах уже давно слышны только стоны и проклятья.

Я не выхожу из своей комнаты – здесь безопасно. Здесь пахнет телемскими благовониями. Здесь днем и ночью горят свечи – только они могут отогнать ухмыляющийся лик божества, которое когда-то было моими учениками.

Возможно, если его уничтожить, все вернется на круги своя. И уничтожить его должен я, ибо я виноват в его появлении, это я не научил их, я не привил им правильные ценности, я допустил, чтобы это случилось.

Каждый день я молю Просветленного, чтобы он дал мне сил, и я знаю, что он мне ответит – рано или поздно. Я не так уж и стар, и моей руке хватит твердости, чтобы нанести удар, который спасет наш погибающий мир. Когда Просветленный ответит, я затушу свечи. И встречу их – его – без страха.

И вы, читающие мои мемуары, помните. Помните о мире, которого вы не видели, и помните о старике, которого все считали помешанным. Ибо именно он дал вам возможность жить и дышать воздухом, вкус которого он сам уже позабыл.

@темы: I тур, Константин, выполненная заявка, джен, ж!Де Сарде, м!Де Сарде, Де Курсийон, AU