Пишет Гость:
Исполнение №1, внелимит, NC-17, насилие, принуждение (Герман, Рольф, Курт)Исполнение №1, внелимит, NC-17, насилие, принуждение (Герман, Рольф, Курт)
Его должны были перевести во дворец. Ульф, эта лживая скотина, уверял его, что решение о назначении уже согласовано с д’Орсеем. Но вместо княжеских харчей и румяных кухарок, он получил прогнившие и провонявшие потом бараки и два отряда ни на что не годных сосунков. Герман громко харкнул на дощатый пол, в паре сантиметров от вот уже полчаса драившего один и тот же угол новобранца. Отмыть эти полы было невозможно, грязь только глубже въедалась в рыхловатые доски. Но чистота полов и не была основной целью дежурства.
— Докладываю. Лейтенант просила передать, что она довольна вчерашней ночной муштрой. Ларс пока в лазарете, но сражаться потом сможет. И станет покладистее, — Рольф смотрел сквозь него стеклянными глазами, но Герман заметил, что того просто распирало от какого-то садистского удовлетворения. Мелкий, выслуживающийся говнюк. Далеко пойдет.
— А что с тем, который отказался участвовать и получил по соплям за компанию? Как его там?
— Курт, — уж слишком поспешно выплюнул малец. Герман прищурился. Личная вражда — это хорошо, она мотивирует похлеще палок и пинков. — Его уже выпустили из лазарета.
— Сегодня приведешь его ко мне после отбоя. Мы с ним побеседуем о дисциплине.
***
У стоявшего перед ним пацана была рассечена переносица и сломан нос — последствия вчерашней муштры, не иначе. Лицо отекло, а под глазами собрались темно-бордовые гематомы. Но во взгляде читался вызов. Герман любил упертых, они ломались с особенно приятным хрустом.
— Я слышал, кое-кто любит пререкаться и не любит выполнять приказы. Хлебала вам, щенки, даны, чтобы жрать и с радостью и готовностью выкрикивать «так точно». Но я вижу, тебе этого мало. На колени, — Герман отстраненно ткнул пальцем в стоявшего возле дверей Рольфа. — Возьмешь у него в рот.
Рольф в ужасе уставился на Германа, а Курт сжал кулаки так сильно, что его руки мелко затряслись.
— Как будто у него есть, что брать, — сквозь зубы процедил он.
Герман громко хохотнул.
— Тебе хочется взять побольше? На колени, я сказал. И руки за спину.
Курт опустился на колени перед Рольфом, резко дернул штаны и исподнее вниз и застыл с перекошенным от отвращения лицом. После пары пинков в висок и обещания выкинуть его из лагеря и из Стражи с отрезанной под корень елдой, он наконец обхватил ртом мягкий член. Рольф стоял перед ним как вкопанный и смотрел в стену. Не иначе, представляя на месте угловатого пацана с потрескавшимися губами и разбитым носом какую-нибудь деревенскую девку с мягкими сиськами. Герман видел, что их обоих трясло от омерзения. Но удовольствие и не было целью «ночных бесед». Удовольствие салаг, по крайней мере. Герман откинулся на стуле, широко расставил ноги и запустил ладонь в штаны.
— Что-то я не вижу энтузиазма, рядовой! Ты же любишь поработать языком, вот и работай.
Герман завороженно наблюдал за тем, как хер Рольфа медленно напрягался у Курта во рту, выскальзывал и скользил обратно. Прошло всего несколько минут, и возбужденный от непривычного касания сопляк начал толкаться в чужой рот быстро и судорожно. Как неопытный юнец, ни разу не видавший мокрой пизды. Кем он и был. Курт ничего не делал, просто стоял с открытым ртом, видимо, изо всех сил пытаясь сдержать рвотные позывы. Его горло, наверняка, плотно и горячо сжималось каждый раз, когда Рольф дергаными рывками засаживал ему в глотку. Герман слышал, как Курт давился, по его трясущейся нижней губе стекала слюна, а из горла время от времени вырывались тошнотворные хрипы. Но он стоял на коленях с прямой как штык спиной, не разжимая сжатых добела кулаков.
— Спустишь ему на лицо, чтобы я видел, — ускоряя темп собственной ладони, бросил Герман.
В этот же момент Курт с силой вцепился руками в костлявый зад Рольфа, не давая ему отстраниться, когда мелкий спазм пробил тело. Наблюдая за этим жалким и унизительным актом непослушания, Герман не смог сдержаться и с низким рыком кончил в ладонь. Краем глаза заметил, что Курт с противным и надрывным кашлем сплюнул на пол, начал быстрыми, злыми движениями вытирать опухшие губы.
— Я, кажется, сказал, чтобы ты спустил ему на лицо, — обращаясь к Рольфу, Герман медленно подошел к поднявшемуся с колен Курту и вытер руку о его рубаху.
— Но он… — Рольф оторопело заморгал, трясущимися руками подбирая портки и затягивая завязки.
— Я сказал тебе, а не ему. Ему было сказано взять в рот, — Герман перевел взгляд на прожигавшего его разъяренным глазами Курта и грязно усмехнулся, — и он превосходно справился. А с тобой я побеседую о дисциплине завтра. Свободны!
***
Ставя Курта и Рольфа в пару для рукопашной тренировки, Герман надеялся на захватывающее представление, но сопляки превзошли все его ожидания. Они дрались с таким агрессивным запалом, что казалось, что их жизни зависели от этого поединка. Курт был ловче и быстрее, но Рольф лучше владел техникой. Исход определила одна-единственная ошибка. Рольф отвлекся и пропустил удар. Курт тут же с силой пнул его в колено, но не дал упасть, схватив за воротник, и с размаха впечатал ему кулак в челюсть. Ноги Рольфа подкосились, но Курт крепко держал его за гамбезон, отводя руку для следующего удара.
— Эй, хватит уже. Тебе никто не разрешал добивать лежачего.
Курт приподнял осевшего Рольфа за ворот и тряхнул.
— Он и не лежит, — задыхаясь то ли от напряжения, то ли от ярости, прохрипел Курт.
Губы Германа растянулись в нехорошей улыбке. Этот упрямый щенок нравился ему все больше.