III тур, №67

[Greedfalloneline]

Константин, де Сарде (любого пола), спутники, пост-гейм!AU. После смерти Константин соединяется с Многоликим и становится частью острова, но сохраняет свою личность (очень болтливую личность). Разговоры с де Сарде и спутниками во время их путешествий / непрошеные советы в бою / выражение восхищения, когда у кузена(ы) что-то получается. Лучше H!

Пишет Гость:

Исполнение №1, внелимит

Исполнение №1, внелимит

Сначала де Сарде кажется, что она помешалась. Тело Константина — вот оно, мертвое, бездыханное, но в ее голове все равно звучит его голос.

Теперь я всегда буду рядом!

Ух ты, как тут красиво, а я и не заметил!

Да я же могу весь остров посмотреть, я так давно об этом мечтал!

Ее друзья настороженно оглядываются, пока она отдает распоряжения: забрать тело, сжечь останки животных, разобрать баррикады. Ах, да — если увидите надайга, не трогайте его, если он сам не нападет.

Не нападет, он вообще уже ушел. А что вы будете делать с моим телом? Отправьте его отцу, пусть порадуется!

Первой не выдерживает Афра.

— Де Сарде, что там произошло? Там что, испаряются какие-то яды, влияющие на рассудок?

— Ничего не произошло, — говорит она. — Я просто убила родного человека.

Эй, только не плачь, ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты плачешь! Мне было почти не больно, правда-правда.

— Значит, я сошла с ума, — говорит Афра. — Потому что я постоянно слышу голос его высочества.

Его слышат все, и де Сарде не может удержаться, чтобы не спросить.

— Константин, это ты?

Вроде того, не совсем я, но и не совсем не я.

— Он что, стал богом? — потрясенно выдыхает Афра. — Но как это возможно?

Не богом, я же сказал, никуда этот бог не делся.

Голос Константина делается сварливым, и де Сарде ловит себя на том, что улыбается. Сиора пожимает плечами, и говорит: она слышала легенды о том, что самые преданные служители Тысячеликого после смерти становятся его частичкой, одним из его лиц.

— Но renaigse? Невозможно!

Вообще-то я об этом не просил!

В душе де Сарде бушует буря: страх, отчаяние, глухая тоска и безысходность схлестнулись с надеждой, радостью, облегчением и ожиданием. Теперь нужно привыкнуть к тому, что она будет слышать Константина, но не сможет его обнять — и это, пожалуй, самое тяжелое.

Почему это? Обними дерево, или куст, или просто ляг в траву — я везде, я остров, и я... Ого, я слышу даже твои мысли!

— Ну все, мое Превосходительство, теперь тебе точно от него никуда не деться, — усмехается Курт, обнимая ее со спины. — Будь осторожнее с мыслями, а то мало ли...

Я никогда не использую ее мысли против нее, возмущается голос. Хотя честное слово, милая кузина, я бы обошелся без знаний о том, какие у Курта теплые, ласковые и умелые руки.

Под хохот друзей де Сарде прячет пылающее лицо в руках, а потом... Потом и начинается самое ужасное.


Нет, вы видели? Вы видели этого левольга? А как моя храбрая кузина его прикончила? Сначала она всадила в него три пули, а потом отрубила голову! Милая кузина, ты была великолепной!

— Вообще-то, сначала храбрый Курт перебил ему хребет...

А когда напал йорглан, ты так эффектно его заколдовала! Ты храбра, как... Леди Афра, что это вы крошите в суп? Я не ем вареный лук!

— Вам его никто и не предлагает, вашество.

Ах да, я и забыл, что не могу есть. Как это печально, я бы так хотел попробовать жареного андрига, говорят, это пища богов. Ха-ха-ха, какой получился замечательный каламбур! Вы поняли?

— Константин, мы хотим спать, не будешь ли ты так добр помолчать?

Ох, конечно, как это нелюбезно с моей стороны. Спите, друзья, я позабочусь о том, чтобы вас никто не тронул.

Э-э-э, кажется, вы собирались спать? Мой храбрый Курт, я все вижу! О, Озаренный, я и слышу... все. Кузина, что бы сказала твоя матушка... О. О-о-о!

— Скажи, мое сладкое Превосходительство, этот бог — он ведь дерево, да?

Сладкое? Сладкое? Я даже не хочу спрашивать, почему ты так ее называешь. И думать об этом было необязательно! Милая кузина, ты... тебе это нравится? Нет, только не представляй, не... О. О-о-о-о-о-о!

— Сейчас храбрый Курт оденется, возьмет самый большой топор и пойдет храбро вырубать дерево, если ты не замолчишь!

Но ты же так меня убьешь! Если погибнет дерево, куда денусь я? И моя милая кузина не хочет, чтобы ты уходил, она хочет...

— Замолчи! Пойду, срублю, разберу на щепочки, еще и сожгу потом, чтобы наверняка.

Лежа под тонким шерстяным одеялом, де Сарде думает, что она любит Константина. Даже его голос. Даже его бесцеремонность. Даже его всезнание. Но если он продолжит в том же духе, его храбрая кузина оденется, возьмет второй топор и пойдет помогать храброму Курту храбро рубить дерево.