III тур, №108

[Greedfalloneline]

ж!де Сарде/Сиора. Сиоре любопытно узнать, для чего нужны корсеты и как это ощущается.

Пишет Гость:

Исполнение №1, 308 слов, джен

Исполнение №1, 308 слов, джен

— Cha ghabh anail a tharraing! — Сиора схватилась руками за столб, поддерживающий свод палатки. — Это плохая идея, carants!

— Награда за твое любопытство, — де Сарде ловко шнуровала завязки корсета на спине островитянки, возможно, слишком туго затягивая конструкцию. — Терпи, я это делаю каждый день с самого детства.

Сиора не придумала ничего лучше, как задержать дыхание. Это просто. Нужно лишь представить, что ныряешь в морскую пучину. Она часто это делала, охотясь за гладкими переливающимися камешками, что рождаются в морских скорлупках. Рано или поздно приходится выныривать, чтобы сделать долгожданный вдох, только сейчас это невозможно. Сейчас разъяренный ульг схватил ее и принялся сжимать в своих смертоносных лапах, желая выдавить всю жизнь по капле. Она багровела. Сердце готово было вырваться из груди. Тяга ко всему новому и неизведанному сыграла с ней злую шутку, права была сестрица Эсельд, чужаки способны только пытать и уничтожать. Невинная шалость с примеркой вещицы, что renaigse называют «корсет», обернулась настоящим истязанием. Сиора угодила в капкан, из которого не выбраться!

— Не туго? — лукаво поинтересовалась де Сарде.

— Очень! — на последнем дыхании отозвалась та и стрелой вылетела из палатки.

Однако снаружи дышалось не легче. Как сильно она ошибалась! Какая-то злая, черная, зловредная магия украла весь воздух в округе. Подобное она испытывала, зайдя однажды слишком далеко в болотные топи, где ядовитые миазмы вырывались из недр влажной почвы и зеленоватыми облаками стелились по земле. Она задыхалась: перед глазами плыла картинка их лагеря, к ней приближались мутные пятна, знакомые голоса звали ее по имени. Возможно, это смерть.

О, màthair!...

— Не беспокойтесь, это обморок, — хихикая, пояснила де Сарде, глядя как Курт рьяно трясет Сиору за плечи, а Васко обмахивает ее мокрой тряпицей. — Ничего серьезного.

— Не годится девушке бегать по лагерю в одном корсете, — сказал Петрус осуждающим тоном и поспешил накинуть на бездыханное тело островитянки свой шерстяной плед. — Она может простудиться, и вообще...

«Все-таки корсет — великое изобретение!» — подумала де Сарде, смотря на искреннюю обеспокоенность сразу трех сильных мужчин.



Пишет Гость:

Исполнение №2, внелимит

Исполнение №2, внелимит
Сиора не понимает.
Она будущая донейгад, и её обязанность — понимать других. Однако ренайгсе она не может понять, как ни старается. Поэтому каждый раз, сталкиваясь с очередной странностью, ей приходится просить объяснений у де Сарде.
— Вчера женщина, которая приносит одежду, дала мне вот это, — говорит Сиора в один из вечеров, когда они остаются наедине. — У нас есть похожие доспехи, их делают из деревянных планок и шкур. Но не такие маленькие, и это, мне сказали, надо надевать под одежду, зачем?
Де Сарде звонко смеётся:
— Люминус помилуй, тебе принесли корсет? Кому только в голову пришло... Это не доспехи, Сиора, а, скорее, утончённое орудие пытки для высокородных дам.
— Ваших женщин им пытают? — Сиора почти уверена, что это шутка, но кто их знает, этих ренайгсе...
— Ну, возможно, я слегка преувеличила. Большинство женщин носят их добровольно. Хочешь понять, зачем? Для этого придётся его примерить.
Сиора видит, как лукаво блестят её глаза, и немного опасается какого-то розыгрыша, но всё равно кивает. Ей слишком любопытно.
— Сначала тебе придётся надеть рубашку. Корсет на голое тело — это затея, достойная инквизитора.
Сбросить с себя киат — дело одной минуты, но Сиора тянет, возится со шнурками. Раздеваться догола немного... неловко. И волнительно. Потому что де Сарде сейчас смотрит совсем иначе, и под этим внимательным взглядом у Сиоры горят ладони. И уши. И сердце стучит где-то в горле.
— Тебе помочь?
— Нет! — Сиора торопливо хватает длинную белую рубашку. — Я сама!
Не помогает — в этой рубашке она чувствует себя хуже, чем голой: гладкая, немного скользкая ткань струится по телу, льнёт к коже и немилосердно просвечивает.
— Теперь смотри. Сначала застёгиваем крючки впереди... — Руки де Сарде мимолетно касаются её талии. — Потом затягиваем шнуровку. Повернись спиной... нет, лучше подойди к туалетному столику и обопрись ладонями. А теперь выдохни.
Сиора послушно выдыхает. И сразу же жалеет об этом: зашитые в ткань пластинки сдавливают рёбра и живот так, что сделать новый вдох становится настоящим испытанием.
— Ну, как ощущения?
— И правда, похоже на пытку. — Она примеривается дышать мелко, неглубоко. Неприятно, но, по крайней мере, позволяет избавиться от ощущения, что её схватила и душит атакующая лоза. — Это носят целыми днями? Добровольно?
— Для этого есть несколько причин. Во-первых, — де Сарде придвигается чуть ближе, и Сиора чувствует, как её ладонь ложится между лопаток, — осанка. Для знатной женщины важна осанка, а в корсете невозможно сгорбиться.
Сиора поводит плечами и сглатывает. Ощущение чужих пальцев на спине отвлекает её даже от пережатых рёбер.
— Наклоняться или бегать тоже.
— Зачем аристократке бегать или наклоняться? Для этого есть служанки... Во-вторых, силуэт. — Теперь руки де Сарде скользят по её телу: прослеживают очертания груди, потом талии, потом бёдер. Сквозь слои ткани и жёсткие вставки это почти не чувствуется, но всё равно вызывает дрожь. — Он должен будоражить фантазии!
— Чьи? — слабо интересуется Сиора, не особенно вникая в смысл сказанного. У неё начинает кружиться голова: то ли от недостатка воздуха, то ли от вкрадчивого голоса де Сарде.
— Тех, кто смотрит на тебя, конечно же. А ещё... — пальцы де Сарде начинают расстёгивать крючки, медленно, снизу вверх, — для того, чтобы снять корсет, нужна чужая помощь. Отличный повод, чтобы попросить человека об услуге. — Расстёгнутый корсет падает на пол, но де Сарде не убирает руки, продолжая приобнимать Сиору. Невесомо, едва касаясь. — На мой взгляд, это самая главная причина.
Сиора быстро облизывает пересохшие губы. В отражении напротив она видит себя — разрумянившуюся, тяжело и жадно дышащую. И де Сарде — улыбающуюся, поблескивающую глазами, как тенлан перед прыжком.
— Надеюсь, мои объяснения были исчерпывающими? — шепчет де Сарде, дотрагиваясь губами до её уха.
Сиора кивает, прежде чем закрыть глаза и запрокинуть голову ей на плечо, прижаться всем телом, почувствовать её объятия.
Она всё еще не понимает ренайгсе. Зачем им столько вещей, которыми они даже не пользуются? Зачем им столько одежд, которые мешают двигаться, дышать, сражаться? Зачем им столько слов, которые только запутывают, топят подлинный смысл в болоте намёков и иносказаний?..
Но что касается корсетов — то, пожалуй, последняя названная причина ей... понятна.