м!де Сарде/Константин. Многолетний пламенный юст со стороны Константина. Константин давно, глубоко и безнадежно влюблен в кузена и скрывает это всеми силами. Де Сарде считывает его поведение как просто очень нежную братскую любовь, которую объясняет одиночеством и ненужностью родителям.
Пишет Гость:
Исполнение №1, внелимит Исполнение №1, внелимит
Это было великолепно. Настоящее чудо! Оглушительный лай и визг собак, конское ржание, пение охотничьих рожков и азартные крики загонщиков наполняли душу Константина искристым восторгом. Отец устраивал охоту не так уж часто – из-за малихора Серена находилась в вечном трауре. Но в честь приезда каких-то важных гостей из Мостового Альянса князь решил сделать исключение.
Они с кузеном мчались бок о бок в авангарде изрядно отставшего отряда, прямо через хлесткие заросли, по тропинкам, изрытым громадными копытами вепря. Матерая тварь решила взять собак и коней измором, и, не останавливаясь, неслась через самые дебри, через ручьи и болота. Преследование продолжалось добрый час, и конца ему не предвиделось.
Константину казалось, что они с де Сарде одни в целом мире, подхваченные стихией, спаянные ею воедино. На лице кузена были те же свирепость и упоение, какие он чувствовал в своем сердце. Они были близки, как никогда: словно сросшиеся близнецы, словно две стороны одной монеты. И его сердце пело громче всех рожков на свете.
А потом конь Константина попал копытом в яму, сделал кувырок, и д’Орсей вылетел из седла. Лицо больно стегнули ветки, и он, едва успев сгруппироваться, грохнулся оземь. Падение выбило из него дух, и он не сразу смог сообразить, что произошло. А потом услышал испуганный вскрик:
– Константин!
Кузен выпрыгнул из седла едва ли ни прежде, чем его конь остановился.
– Ты цел?!
В его голосе звучала такая искренняя тревога, что Константину пришлось откашляться, прежде, чем он нашел в себе силы ответить:
– Да, я в порядке.
Де Сарде склонился над ним, осторожно провел рукой по лицу, смахивая листья и труху. И Константину отчаянно захотелось, чтобы загонный отряд никогда их не нашел, кони сбежали, и им пришлось бы провести эту ночь в лесу. Они развели бы костер и сидели, тесно прижавшись друг к другу в попытке согреться. Или построили шалаш и вдвоем пережидали бы в нем непогоду, заключив друг друга в объятия. Для тепла, конечно же для тепла, мой милый кузен…
Де Сарде осторожно ощупывал его тело, и под этими прикосновениями оно стало совершенно невесомым. Это было невыносимо приятно и прискорбно возбуждающе. Он давно не прикасался к нему. Чудовищно давно – лет семь, когда им запретили спать в одной кровати, сочтя слишком для этого взрослыми. Константин проплакал тогда ночь напролет – свою первую бесконечно одинокую ночь.
Сколько их было потом?
Руки кузена, деловито проверяющие целостность костей, окончательно превратили блаженство в пытку. Чтобы не выдать себя, Константину пришлось сесть и оттолкнуть их:
– Все в порядке, правда. Спасибо, дорогой кузен.
– Я так испугался! – де Сарде вдруг порывисто прижал его к себе, и у Константина остановилось сердце.
В его голове пронесся ураган мыслей, надежд и сомнений. Он стиснул кузена в объятиях, чувствуя, что еще немного, и он расплачется, как тот мальчишка в далеком детстве, который понял, что любить кузена так, как любит он – недостойно, стыдно и противно природе.
– Я люблю тебя, – прошептал он, осознав, что если не скажет этого, то умрет прямо здесь и сейчас.
Солнце светило ярко и празднично. Лес шелестел под ветерком, и в этом тихом звуке ему слышалась песня Света.
Наверное, именно так выглядит счастье? Наверное, чудеса все-таки случаются?
– Да, Константин, – де Сарде похлопал его по спине. И этот жест был непростительно братским. – Я тоже тебя люблю. Встать можешь?
От его сердца разом отхлынула кровь. Он посмотрел в глаза кузену. Забота, легкая тревога, ожидание. И не следа, ни чуточки, ни самой завалящей крошечки того, что он так жаждал в них увидеть.
– Конечно.
В его собственных глазах стояли слезы, губы немного кривились, но кузен наверняка объяснит это болью.
И не так уж будет и неправ.
Константин поднялся, опираясь на его руку. К ним уже мчались псари, и отряд во главе с его отцом разворачивался, сообразив, что случилось что-то неладное. Вот и все. Эта замечательная и волшебная охота окончилась – по крайней мере, для него.
Что ж. Чудес не бывает. Не в этой жизни.
Пишет Гость:
Исполнение №2, внелимит <b>Исполнение №2, внелимит
Константин не мыслит себя без кузена. Когда их кормилица однажды рассказала, как, будучи совсем малышом, неуверенно стоящим на ногах, Константин отбирал у него игрушечных солдатиков и принимался плакать каждый раз, стоило обратить на де Сарде чуть больше внимания, Константин не поверил. Конечно, она не лгала — зачем бы? — но любить его сейчас так же естественно, как дышать.
Сам Константин помнит только безграничную привязанность и обожание. Помнит, как ребёнком прижимался к кузену, спасаясь от ужаса перед грозой, что бушевала за окном, а тот с серьёзностью шестилетки обещал защитить, если молния влетит в окно. Константин помнит, как аккуратно счищал грязь с выпуклых бороздок, напоминавших большой витиеватый шрам, на его лице. Как бережно хранил поделку-лошадку, которую кузен выстругал ему на день рождения под руководством Курта, и как безудержно рыдал, когда при переезде из летней резиденции она потерялась.
Он помнит, как из нескладного, остроносого и лохматого мальчишки кузен постепенно превращался в статного юношу, на которого вдруг стали заглядываться те, кто всего несколько лет назад пытался дразнить. Константин, ценивший его всегда, презирал их за лицемерие, но кузен не был злопамятен — и Константин старался держать словесный яд при себе. Это было непросто.
Когда кузена постигли первые романтические разочарования, Константин был рядом. Для него он желал только лучшего, с ним делил чашу боли поровну, но в такие моменты чувствовал… что-то вроде надежды. И презирал уже себя.
Он с малых лет без стеснения давал кузену понять, насколько тот важен для него, и угодил в ловушку: когда Константин стал вкладывать в нежные слова иной смысл, его было невозможно различить. Не оставаясь к братским откровениям безучастным, отвечая на них, кузен даже не подозревал об их истинном значении. Это ранило. Но на самом деле порочной связи Константин боялся чуть ли не больше, чем возможного отказа. И с годами привык ценить то, что есть.
После двадцати двух он перестал даже думать о взаимности.
И когда Константину стало казаться, что он действительно научился с этим жить, собственно жить осталось недолго. Странная штука: умирать он был не готов.
Он видел полные ужаса и страдания глаза кузена и знал, что его собственный взгляд — такой же, если не хуже. Константин попросил найти лекаря — в том числе чтобы кузен не сидел подле него, изнывая от бессилия и обречённости: вид очередной смерти от малихоры истерзает его душу.
Константин не верил, что удастся излечиться. Но быть может, лекарь поможет сохранить рассудок. Если в последние минуты кузену суждено всё же быть рядом, Константин хотел осознавать себя до самого конца.
Пока ещё работали руки, он несколько раз принимался писать прощальное письмо. Он сжёг их все. В них не было смысла. Посмертное откровение не принесёт ничего, кроме боли.
Теряясь в чертогах собственного помутившегося разума, изнывая от разрывающего жара, Константин молил о втором шансе. Где-то среди агонии он нашёл в себе бесконечную благодарность к кузену за всё, что тот делал для него, и смелость обязательно признаться. Эти мысли стали его путеводной звездой.
Последний ритуал истощил Константина, но страх, что можно потерять контроль над неразумной тварью и позволить ей совершить непоправимое, придал новых сил, отрезвил. Он знает, что кузен — единственный, кто способен понять и принять то, что ему открылось на пороге смерти. И его дар.
— Этот новый мир — мой подарок тебе.
Пишет Гость:
Исполнение №1, внелимит Исполнение №1, внелимит
Это было великолепно. Настоящее чудо! Оглушительный лай и визг собак, конское ржание, пение охотничьих рожков и азартные крики загонщиков наполняли душу Константина искристым восторгом. Отец устраивал охоту не так уж часто – из-за малихора Серена находилась в вечном трауре. Но в честь приезда каких-то важных гостей из Мостового Альянса князь решил сделать исключение.
Они с кузеном мчались бок о бок в авангарде изрядно отставшего отряда, прямо через хлесткие заросли, по тропинкам, изрытым громадными копытами вепря. Матерая тварь решила взять собак и коней измором, и, не останавливаясь, неслась через самые дебри, через ручьи и болота. Преследование продолжалось добрый час, и конца ему не предвиделось.
Константину казалось, что они с де Сарде одни в целом мире, подхваченные стихией, спаянные ею воедино. На лице кузена были те же свирепость и упоение, какие он чувствовал в своем сердце. Они были близки, как никогда: словно сросшиеся близнецы, словно две стороны одной монеты. И его сердце пело громче всех рожков на свете.
А потом конь Константина попал копытом в яму, сделал кувырок, и д’Орсей вылетел из седла. Лицо больно стегнули ветки, и он, едва успев сгруппироваться, грохнулся оземь. Падение выбило из него дух, и он не сразу смог сообразить, что произошло. А потом услышал испуганный вскрик:
– Константин!
Кузен выпрыгнул из седла едва ли ни прежде, чем его конь остановился.
– Ты цел?!
В его голосе звучала такая искренняя тревога, что Константину пришлось откашляться, прежде, чем он нашел в себе силы ответить:
– Да, я в порядке.
Де Сарде склонился над ним, осторожно провел рукой по лицу, смахивая листья и труху. И Константину отчаянно захотелось, чтобы загонный отряд никогда их не нашел, кони сбежали, и им пришлось бы провести эту ночь в лесу. Они развели бы костер и сидели, тесно прижавшись друг к другу в попытке согреться. Или построили шалаш и вдвоем пережидали бы в нем непогоду, заключив друг друга в объятия. Для тепла, конечно же для тепла, мой милый кузен…
Де Сарде осторожно ощупывал его тело, и под этими прикосновениями оно стало совершенно невесомым. Это было невыносимо приятно и прискорбно возбуждающе. Он давно не прикасался к нему. Чудовищно давно – лет семь, когда им запретили спать в одной кровати, сочтя слишком для этого взрослыми. Константин проплакал тогда ночь напролет – свою первую бесконечно одинокую ночь.
Сколько их было потом?
Руки кузена, деловито проверяющие целостность костей, окончательно превратили блаженство в пытку. Чтобы не выдать себя, Константину пришлось сесть и оттолкнуть их:
– Все в порядке, правда. Спасибо, дорогой кузен.
– Я так испугался! – де Сарде вдруг порывисто прижал его к себе, и у Константина остановилось сердце.
В его голове пронесся ураган мыслей, надежд и сомнений. Он стиснул кузена в объятиях, чувствуя, что еще немного, и он расплачется, как тот мальчишка в далеком детстве, который понял, что любить кузена так, как любит он – недостойно, стыдно и противно природе.
– Я люблю тебя, – прошептал он, осознав, что если не скажет этого, то умрет прямо здесь и сейчас.
Солнце светило ярко и празднично. Лес шелестел под ветерком, и в этом тихом звуке ему слышалась песня Света.
Наверное, именно так выглядит счастье? Наверное, чудеса все-таки случаются?
– Да, Константин, – де Сарде похлопал его по спине. И этот жест был непростительно братским. – Я тоже тебя люблю. Встать можешь?
От его сердца разом отхлынула кровь. Он посмотрел в глаза кузену. Забота, легкая тревога, ожидание. И не следа, ни чуточки, ни самой завалящей крошечки того, что он так жаждал в них увидеть.
– Конечно.
В его собственных глазах стояли слезы, губы немного кривились, но кузен наверняка объяснит это болью.
И не так уж будет и неправ.
Константин поднялся, опираясь на его руку. К ним уже мчались псари, и отряд во главе с его отцом разворачивался, сообразив, что случилось что-то неладное. Вот и все. Эта замечательная и волшебная охота окончилась – по крайней мере, для него.
Что ж. Чудес не бывает. Не в этой жизни.
Пишет Гость:
Исполнение №2, внелимит <b>Исполнение №2, внелимит
Константин не мыслит себя без кузена. Когда их кормилица однажды рассказала, как, будучи совсем малышом, неуверенно стоящим на ногах, Константин отбирал у него игрушечных солдатиков и принимался плакать каждый раз, стоило обратить на де Сарде чуть больше внимания, Константин не поверил. Конечно, она не лгала — зачем бы? — но любить его сейчас так же естественно, как дышать.
Сам Константин помнит только безграничную привязанность и обожание. Помнит, как ребёнком прижимался к кузену, спасаясь от ужаса перед грозой, что бушевала за окном, а тот с серьёзностью шестилетки обещал защитить, если молния влетит в окно. Константин помнит, как аккуратно счищал грязь с выпуклых бороздок, напоминавших большой витиеватый шрам, на его лице. Как бережно хранил поделку-лошадку, которую кузен выстругал ему на день рождения под руководством Курта, и как безудержно рыдал, когда при переезде из летней резиденции она потерялась.
Он помнит, как из нескладного, остроносого и лохматого мальчишки кузен постепенно превращался в статного юношу, на которого вдруг стали заглядываться те, кто всего несколько лет назад пытался дразнить. Константин, ценивший его всегда, презирал их за лицемерие, но кузен не был злопамятен — и Константин старался держать словесный яд при себе. Это было непросто.
Когда кузена постигли первые романтические разочарования, Константин был рядом. Для него он желал только лучшего, с ним делил чашу боли поровну, но в такие моменты чувствовал… что-то вроде надежды. И презирал уже себя.
Он с малых лет без стеснения давал кузену понять, насколько тот важен для него, и угодил в ловушку: когда Константин стал вкладывать в нежные слова иной смысл, его было невозможно различить. Не оставаясь к братским откровениям безучастным, отвечая на них, кузен даже не подозревал об их истинном значении. Это ранило. Но на самом деле порочной связи Константин боялся чуть ли не больше, чем возможного отказа. И с годами привык ценить то, что есть.
После двадцати двух он перестал даже думать о взаимности.
И когда Константину стало казаться, что он действительно научился с этим жить, собственно жить осталось недолго. Странная штука: умирать он был не готов.
Он видел полные ужаса и страдания глаза кузена и знал, что его собственный взгляд — такой же, если не хуже. Константин попросил найти лекаря — в том числе чтобы кузен не сидел подле него, изнывая от бессилия и обречённости: вид очередной смерти от малихоры истерзает его душу.
Константин не верил, что удастся излечиться. Но быть может, лекарь поможет сохранить рассудок. Если в последние минуты кузену суждено всё же быть рядом, Константин хотел осознавать себя до самого конца.
Пока ещё работали руки, он несколько раз принимался писать прощальное письмо. Он сжёг их все. В них не было смысла. Посмертное откровение не принесёт ничего, кроме боли.
Теряясь в чертогах собственного помутившегося разума, изнывая от разрывающего жара, Константин молил о втором шансе. Где-то среди агонии он нашёл в себе бесконечную благодарность к кузену за всё, что тот делал для него, и смелость обязательно признаться. Эти мысли стали его путеводной звездой.
Последний ритуал истощил Константина, но страх, что можно потерять контроль над неразумной тварью и позволить ей совершить непоправимое, придал новых сил, отрезвил. Он знает, что кузен — единственный, кто способен понять и принять то, что ему открылось на пороге смерти. И его дар.
— Этот новый мир — мой подарок тебе.
@темы: I тур, Константин, выполненная заявка, внелимит, слеш, м!Де Сарде, UST
-
-
08.10.2019 в 20:19-
-
08.10.2019 в 20:22-
-
08.10.2019 в 20:30де Сарде похлопал его по спине. И этот жест был непростительно братским
Мое сердце разбилось вместе с сердцем Константина на этом моменте, зачем так грустно
-
-
08.10.2019 в 20:36-
-
08.10.2019 в 20:39Обожающий тебя заказчик
-
-
08.10.2019 в 21:26-
-
08.10.2019 в 21:39Вам спасибо!
-
-
09.10.2019 в 03:42Исполнение №2, внелимит
-
-
09.10.2019 в 06:10-
-
09.10.2019 в 17:07-
-
09.10.2019 в 17:37-
-
09.10.2019 в 19:50Так трогательно и грустно! Бедный Константин
обомлевший от счастья заказчик, которому перепало аж два прекрасных текста по заявке
-
-
09.10.2019 в 20:08-
-
11.10.2019 в 21:01-
-
11.10.2019 в 22:02а2
-
-
15.10.2019 в 17:56Спасибо, дорогой автор. Это было нежно, трогательно, болезненно. Чувства Константина ощутила всем своим существом . Финал, с учётом того, что мы знаем, такой простой и правильный. Чудес не бывает
-
-
15.10.2019 в 18:01Прекрасный Константин
Такие чудесные милые детские воспоминания, такой вышибающий дух контраст с нынешним положением вещей
Спасибо
-
-
15.10.2019 в 18:18-
-
16.10.2019 в 01:07а2