I тур, №93

[Greedfall one-line]

Константин/ж!де Сарде. Влюбленность сквозь годы

Пишет Гость:

Исполнение №1 (внелимит)

Исполнение №1 (внелимит)

Нельзя влюбляться в своих кузин.

Не то, чтобы Константину когда-нибудь говорили об этом напрямую, он просто знал это всю свою жизнь — как знал, что отец его презирает. Это было плохо, это было неправильно. Это было невозможно остановить.

Он даже не знал, когда именно это началось. Может быть, еще в детстве?

О, они с Фелицией были неразлучны: вместе корпели над чернилами и пергаментами, пихали друг друга локтями на уроках де Курсийона, рисовали карты, зубрили фамилии знатных семейств и придумали весьма похабный стишок, чтобы легче запомнить имена телемских святых. После занятий они тоже не расставались, все проделки, все неприятности, — и все наказания, — тоже делили на двоих.

Или, может, на их первом балу?

Константин помнил, как они почти полгода ходили за своими матерями, пуская в ход все — тогда еще детские, — уловки, чтобы добиться своего: они хотели быть представлены обществу вместе, и, в конце концов, княжна де Садре разрешила дочери дебютировать на год раньше, чем следовало. То еще было зрелище: они извели дворцовых портных, но в итоге получили два одинаковых, — и, надо заметить, совершенно прелестных, — парадных камзола. Шляпы тоже были одинаковые, только у Константина к тулье было пришпилено перо, а Фелиции — розы.

И, конечно, за несколько секунд перед выходом в зал, она сорвала шляпу с его головы, и надела на него свою.

Константин не злился, нет, он был абсолютно счастлив, особенно когда она отдала ему свой второй танец. Первый, конечно, принадлежал князю д’Орсею: по традиции, в первом танце девушку должен вести ее отец, или, если он погиб — глава семьи или старший родственник.

Нет, вряд ли тогда: все-таки, они были еще детьми. Может быть, позже, когда оба стали достаточно взрослыми для своих обязанностей?

Это было тяжелое время для них обоих: нужно было не просто вникать в дела семьи, нужно было по-настоящему в них участвовать. Требования росли день ото дня, так же, как и ожидания их родителей. Неудивительно, что часто они не выдерживали и сбегали из дворца в город, переодевшись простолюдинами. Торчали в тавернах, пили, больше чем следует, играли и веселились. И, как всегда, попадали в неприятности.

Константин помнил, как однажды чуть не разрушил свое инкогнито: он играл в кости, и ему не везло. Ему так хотелось отыграться, что он вытянул из-под рубашки медальон и почти успел бросить его на стол, — но Фелиции перехватила его руку. Спасла его, как обычно.

Позже они вернулись во дворец, — через черный ход, через лестницу для слуг, — старясь не шуметь и не смеяться. Добрались до его покоев, где Фелиция, — она всегда пила наравне с ним, не желая отставать, и поэтому часто перебирала, — рухнула на кровать.

— Я так устала, Кос, — пробормотала она, и внутри у Константина что-то дрогнуло — он так давно не слышал этого старого, детского имени. — Я полежу немножечко и пойду.

И тут же уснула, а он лежал рядом и бережно перебирал пальцами ее спутанные волосы.

Нет, не было дня, не было момента, когда он в нее влюбился, он просто любил ее — всегда. Это было запретно, это было неправильно: все-таки, они брат и сестра, пусть и двоюродные, пусть и немного разбавленная, но одна кровь. А когда Константин узнал правду — о том, что они вовсе не родственники, — было слишком поздно.

Это было страшнее, чем услышать от доктора свой диагноз, это жуткое слово — «малихор». Знать, что все это время между ними ничего не стояло. Знать, что все это время они могли быть вместе.

Хорошо, что это тоже осталось в прошлом. Когда Константин установил связь, когда понял, что не умрет, он смеялся — нет, не потому, что победил смерть, но потому что осознал: все так и должно было случиться. Раньше он был глуп — глуп, и несчастен, — но теперь собственная судьба лежала перед ним открытой книгой. Он даже удивлялся тому, как слеп он был раньше. Как слеп, и как труслив — знаки грядущего были перед ним с самого начала, заключенные в их именах.

«Константин» — «вечный» и «Фелиция» — «счастливая». Вечное счастье, как и все в их жизни, разделенное на двоих.

Они будут вместе. Они станут богами. Оставалось только дождаться, когда она поймет это, и придет, и когда она пришла, Константин протянул ей руку.

Фелиция стояла перед ним — оборванный плащ, камзол, испачканный кровью, перчатки, прожженные химикатами и порохом, тени вокруг глаз и грязь на лице, — прекрасная, как никогда.

— Кос, — тихо сказала она. — Кос, я так устала.

И достала кинжал.

@темы: I тур, Константин, выполненная заявка, гет, внелимит, ж!Де Сарде, Пре-гейм

Comments

[Гость]

Исполнение №1 (внелимит)

Исполнение №1 (внелимит)

Нельзя влюбляться в своих кузин.

Не то, чтобы Константину когда-нибудь говорили об этом напрямую, он просто знал это всю свою жизнь — как знал, что отец его презирает. Это было плохо, это было неправильно. Это было невозможно остановить.

Он даже не знал, когда именно это началось. Может быть, еще в детстве?

О, они с Фелицией были неразлучны: вместе корпели над чернилами и пергаментами, пихали друг друга локтями на уроках де Курсийона, рисовали карты, зубрили фамилии знатных семейств и придумали весьма похабный стишок, чтобы легче запомнить имена телемских святых. После занятий они тоже не расставались, все проделки, все неприятности, — и все наказания, — тоже делили на двоих.

Или, может, на их первом балу?

Константин помнил, как они почти полгода ходили за своими матерями, пуская в ход все — тогда еще детские, — уловки, чтобы добиться своего: они хотели быть представлены обществу вместе, и, в конце концов, княжна де Садре разрешила дочери дебютировать на год раньше, чем следовало. То еще было зрелище: они извели дворцовых портных, но в итоге получили два одинаковых, — и, надо заметить, совершенно прелестных, — парадных камзола. Шляпы тоже были одинаковые, только у Константина к тулье было пришпилено перо, а Фелиции — розы.

И, конечно, за несколько секунд перед выходом в зал, она сорвала шляпу с его головы, и надела на него свою.

Константин не злился, нет, он был абсолютно счастлив, особенно когда она отдала ему свой второй танец. Первый, конечно, принадлежал князю д’Орсею: по традиции, в первом танце девушку должен вести ее отец, или, если он погиб — глава семьи или старший родственник.

Нет, вряд ли тогда: все-таки, они были еще детьми. Может быть, позже, когда оба стали достаточно взрослыми для своих обязанностей?

Это было тяжелое время для них обоих: нужно было не просто вникать в дела семьи, нужно было по-настоящему в них участвовать. Требования росли день ото дня, так же, как и ожидания их родителей. Неудивительно, что часто они не выдерживали и сбегали из дворца в город, переодевшись простолюдинами. Торчали в тавернах, пили, больше чем следует, играли и веселились. И, как всегда, попадали в неприятности.

Константин помнил, как однажды чуть не разрушил свое инкогнито: он играл в кости, и ему не везло. Ему так хотелось отыграться, что он вытянул из-под рубашки медальон и почти успел бросить его на стол, — но Фелиции перехватила его руку. Спасла его, как обычно.

Позже они вернулись во дворец, — через черный ход, через лестницу для слуг, — старясь не шуметь и не смеяться. Добрались до его покоев, где Фелиция, — она всегда пила наравне с ним, не желая отставать, и поэтому часто перебирала, — рухнула на кровать.

— Я так устала, Кос, — пробормотала она, и внутри у Константина что-то дрогнуло — он так давно не слышал этого старого, детского имени. — Я полежу немножечко и пойду.

И тут же уснула, а он лежал рядом и бережно перебирал пальцами ее спутанные волосы.

Нет, не было дня, не было момента, когда он в нее влюбился, он просто любил ее — всегда. Это было запретно, это было неправильно: все-таки, они брат и сестра, пусть и двоюродные, пусть и немного разбавленная, но одна кровь. А когда Константин узнал правду — о том, что они вовсе не родственники, — было слишком поздно.

Это было страшнее, чем услышать от доктора свой диагноз, это жуткое слово — «малихор». Знать, что все это время между ними ничего не стояло. Знать, что все это время они могли быть вместе.

Хорошо, что это тоже осталось в прошлом. Когда Константин установил связь, когда понял, что не умрет, он смеялся — нет, не потому, что победил смерть, но потому что осознал: все так и должно было случиться. Раньше он был глуп — глуп, и несчастен, — но теперь собственная судьба лежала перед ним открытой книгой. Он даже удивлялся тому, как слеп он был раньше. Как слеп, и как труслив — знаки грядущего были перед ним с самого начала, заключенные в их именах.

«Константин» — «вечный» и «Фелиция» — «счастливая». Вечное счастье, как и все в их жизни, разделенное на двоих.

Они будут вместе. Они станут богами. Оставалось только дождаться, когда она поймет это, и придет, и когда она пришла, Константин протянул ей руку.

Фелиция стояла перед ним — оборванный плащ, камзол, испачканный кровью, перчатки, прожженные химикатами и порохом, тени вокруг глаз и грязь на лице, — прекрасная, как никогда.

— Кос, — тихо сказала она. — Кос, я так устала.

И достала кинжал.

[Гость]

О, моё бедное сердечко!

[Гость]

Боже, анон, это прекрасно

[Гость]

Как же печально (((( Но красиво.

[Гость]

спасибо, я рада, что заходит

сама грустила, пока писала xD

[Гость]

/обмазывается слезами/ ыыыых хоспадяяя

[the opposite of war]

Грустно и красиво <3

[Гость]

Очень понравилось, спасибо, автор.

[Раэлла]

Замечательно! Спасибо.

[Гость]

Спасибо, анон, вышло очень хорошо

[Андрэ Роувелл]

Какая прекраснота. Стеклишко. Спасибо ♥️

[телохранитель мертвого короля]

вот так и представляется этот пейринг идеальное исполнение, автор. не заказчик, но очень хочется поблагодарить вас в аватарку, откроетесь?

[ilen_soley]

идеальное исполнение, автор. не заказчик, но очень хочется поблагодарить вас в аватарку, откроетесь?

откроюсь :3

(и еще раз хочу сказать всем спасибо за отзывы )

[телохранитель мертвого короля]

ilen_soley, спасибо за чудесную работу

[Беренника]

Просто очаровательный рассказ.