Константин|(/)фем!де Сарде. АУ: не он, а она заболевает малихором.
Пишет Гость:
Исполнение 1, 290 слов, пре-гет Исполнение 1, 290 слов, пре-гет
— Этого не может быть, — голос Константина тускл и ломок. — Не может.
Его удивляет, что сестра не кричит, не мечется в отчаянии; просто смотрит на пузырек с черной кровью с напряженным вниманием, будто это деловое письмо или торговый договор.
Или известие о смерти.
А он смотрит на родное лицо — на бледную кожу, на глубокие тени под глазами, которые он так долго принимал за недосып; на сухие губы, изогнутые в грустной улыбке. Это неестественно, это странно — и все же де Сарде слабо улыбается и поворачивается, глядя ему в глаза.
— Это конец. Забавно... почему-то я всегда думала, что не могу заболеть. Что не могу умереть так же, как мама.
Константин видит, как уголок ее губ начинает конвульсивно подергиваться.
— Вон! Все прочь, я сказал! — кричит он, не обращая внимания на собственный срывающийся голос. Когда за последним из стражников закрывается дверь, он бросается к сестре, едва помня себя — сжимает в объятьях, целует покрытый испариной лоб и дает тысячи клятв, которые не сможет сдержать. Говорит, что найдет лекарство, про которое она недавно говорила; что перевернет весь остров, весь мир...
Де Сарде молчит, недвижимая, как статуя. А потом внезапно отстраняет Константина и обхватывает его лицо ладонями, холодными словно лёд.
— Нет, мой милый принц.
— Что?
— Никакого лекарства нет, Константин. Ни у местных, ни у кого-либо еще. Я умру. А ты — не бог, чтобы это исправить.
— Не говори так... — всхлип рвется у него из горла. — Я что-нибудь придумаю, милая кузина. Ради тебя. Ради нас!
Де Сарде притягивает его к себе, и их лица оказываются так близко, что они почти соприкасаются кончиками носов. Теперь Константин видит каждую трещинку на пересохших губах; каждый лопнувший сосуд в белках покрасневших глаз.
— Просто будь со мной, — шепчет она едва слышно. — Пока есть время.
Когда Константин отвечает, собственный голос кажется ему чужим.
— Вместе. Навеки.
Пишет Гость:
Исполнение 2, внелимит, гет.Исполнение 2, внелимит, гет.
— Чашу за наместника! — де Сарде смеётся, широко и открыто улыбаясь кузену, а потом залпом опрокидывает в себя горьковатую мутную воду. Медленно облизывает почерневшие от осадка влажные губы и шутливо салютует докторам пустой деревянной миской, в которой им с кузеном только что поднесли какое-то местное лекарство. Бьянка никогда особо не интересовалась медициной, молодость и магия хранили её с ранних лет от всех болезней, а вот гляди же — пришлось на своём веку уступить врачевателям.
— Ну всё, всё, на брудершафт я с тобой пить не буду, — Константин улыбается уголками губ, так и не отпив из своей чашки. — Ты мне очень дорога, но эта вода… бррр, моя дорогая, она просто ужасно пахнет!
— Капризный ребёнок, — фырчит де Сарде, но всё же по старой привычке обнимает его за талию и закрывает полой плаща от любопытных глаз то, как кузен тайком опрокидывает мерзкое лекарство на мостовую. Конечно, к вечеру они оба сдадутся нравоучением ментора и примут все положенные лекарства, но сейчас Бьянке так не хочется заставлять молодого наместника делать то, что ему не по душе, что она позволяет себе эту маленькую шалость. Ведь… есть ли разница —
сейчас или позже принять микстуру?
***
— Чашу за наместника! — рубиновые капли вина блестят на губах кузена в свете свечей так притягательно, что Бьянка не удерживается и снова тянется через подлокотник кресла, притягивая Константина за шею чуть ближе. Белые вихры под смугловатыми пальцами на ощупь кажутся мягче шёлка, а торопливые поцелуи — слаще всего на свете.
Им достаточно лет, чтобы понимать, что их счастью жить не так уж и долго — это её, эмиссара и дочь покойной сестры князь оставит в покое на долгие-долгие годы. Её. Но не собственного сына. Однажды Константину придётся сочетаться узами брака с благородной леди из достойной семьи, но… Де Сарде предпочитает жить здесь и сейчас.
Здесь и сейчас — торопливо путаются пальцы возлюбленного кузена в гладких лентах корсета, шуршат шёлковые юбки, скользят её собственные руки выше по затянутым в мягкую ткань бёдрам…
Здесь и сейчас она любила и была любима.
И это стоило любого «завтра».
***
— Чашу за наместника, — Бьянка морщит нос, но покорно приподнимается на белых подушках, поддерживаемая Константином, и пьёт приторно-сладкую микстуру, торопливо облизывая липкие губы.
— Как ты умудрилась, звёздочка? — голос кузена тихий шелест, а белые руки ласково отводят с её лба влажные пряди, мимолётно оглаживая поблёкшее зелёное пятно на заострившейся скуле. — Не было на свете болезней, которые тебя бы коснулись…
— Вода тут, что ли, плохая, — она слабо улыбается потрескавшимся ртом и пытается шутить, но тут же устало прикрывает воспалённые глаза и откидывается обратно на кровать. Пагубный жар выпивал её до капли и всей власти молодого наместника не хватало, чтобы исцелить Бьянку де Сарде, их славного эмиссара, его яркую звёздочку, тускневшую с каждым новым рассветом.
***
— Чашу за наместника! — Бьянка цепляется за плечи кузена, но всё-таки стоит, высоко вздёрнув подбородок, уродливо темнеющий пятнами незаживающих ранок на фоне белоснежных кружев высокого ворота.
Прозрачно-зелёные стекляшки глаз безошибочно устремляют взор на лицо Константина, но всё-таки не видят его — ни влажных дорожек слёз на щеках, ни подрагивающих бледных губ, ни тёмных запавших глаз. Иногда молодому наместнику кощунственно хотелось благодарить просветлённого за то, что его дорогая кузина ослепла.
А иногда ему просто хотелось умереть.
У босых ног Бьянки де Сарде звонко разлетается на осколки их недозволенное счастье.
А вместе с ним — хрустальный бокал с ядом.
— Чашу за наместника, моя дорогая.
Чашу за наместника.
Пишет Гость:
Исполнение 1, 290 слов, пре-гет Исполнение 1, 290 слов, пре-гет
— Этого не может быть, — голос Константина тускл и ломок. — Не может.
Его удивляет, что сестра не кричит, не мечется в отчаянии; просто смотрит на пузырек с черной кровью с напряженным вниманием, будто это деловое письмо или торговый договор.
Или известие о смерти.
А он смотрит на родное лицо — на бледную кожу, на глубокие тени под глазами, которые он так долго принимал за недосып; на сухие губы, изогнутые в грустной улыбке. Это неестественно, это странно — и все же де Сарде слабо улыбается и поворачивается, глядя ему в глаза.
— Это конец. Забавно... почему-то я всегда думала, что не могу заболеть. Что не могу умереть так же, как мама.
Константин видит, как уголок ее губ начинает конвульсивно подергиваться.
— Вон! Все прочь, я сказал! — кричит он, не обращая внимания на собственный срывающийся голос. Когда за последним из стражников закрывается дверь, он бросается к сестре, едва помня себя — сжимает в объятьях, целует покрытый испариной лоб и дает тысячи клятв, которые не сможет сдержать. Говорит, что найдет лекарство, про которое она недавно говорила; что перевернет весь остров, весь мир...
Де Сарде молчит, недвижимая, как статуя. А потом внезапно отстраняет Константина и обхватывает его лицо ладонями, холодными словно лёд.
— Нет, мой милый принц.
— Что?
— Никакого лекарства нет, Константин. Ни у местных, ни у кого-либо еще. Я умру. А ты — не бог, чтобы это исправить.
— Не говори так... — всхлип рвется у него из горла. — Я что-нибудь придумаю, милая кузина. Ради тебя. Ради нас!
Де Сарде притягивает его к себе, и их лица оказываются так близко, что они почти соприкасаются кончиками носов. Теперь Константин видит каждую трещинку на пересохших губах; каждый лопнувший сосуд в белках покрасневших глаз.
— Просто будь со мной, — шепчет она едва слышно. — Пока есть время.
Когда Константин отвечает, собственный голос кажется ему чужим.
— Вместе. Навеки.
Пишет Гость:
Исполнение 2, внелимит, гет.Исполнение 2, внелимит, гет.
— Чашу за наместника! — де Сарде смеётся, широко и открыто улыбаясь кузену, а потом залпом опрокидывает в себя горьковатую мутную воду. Медленно облизывает почерневшие от осадка влажные губы и шутливо салютует докторам пустой деревянной миской, в которой им с кузеном только что поднесли какое-то местное лекарство. Бьянка никогда особо не интересовалась медициной, молодость и магия хранили её с ранних лет от всех болезней, а вот гляди же — пришлось на своём веку уступить врачевателям.
— Ну всё, всё, на брудершафт я с тобой пить не буду, — Константин улыбается уголками губ, так и не отпив из своей чашки. — Ты мне очень дорога, но эта вода… бррр, моя дорогая, она просто ужасно пахнет!
— Капризный ребёнок, — фырчит де Сарде, но всё же по старой привычке обнимает его за талию и закрывает полой плаща от любопытных глаз то, как кузен тайком опрокидывает мерзкое лекарство на мостовую. Конечно, к вечеру они оба сдадутся нравоучением ментора и примут все положенные лекарства, но сейчас Бьянке так не хочется заставлять молодого наместника делать то, что ему не по душе, что она позволяет себе эту маленькую шалость. Ведь… есть ли разница —
сейчас или позже принять микстуру?
— Чашу за наместника! — рубиновые капли вина блестят на губах кузена в свете свечей так притягательно, что Бьянка не удерживается и снова тянется через подлокотник кресла, притягивая Константина за шею чуть ближе. Белые вихры под смугловатыми пальцами на ощупь кажутся мягче шёлка, а торопливые поцелуи — слаще всего на свете.
Им достаточно лет, чтобы понимать, что их счастью жить не так уж и долго — это её, эмиссара и дочь покойной сестры князь оставит в покое на долгие-долгие годы. Её. Но не собственного сына. Однажды Константину придётся сочетаться узами брака с благородной леди из достойной семьи, но… Де Сарде предпочитает жить здесь и сейчас.
Здесь и сейчас — торопливо путаются пальцы возлюбленного кузена в гладких лентах корсета, шуршат шёлковые юбки, скользят её собственные руки выше по затянутым в мягкую ткань бёдрам…
Здесь и сейчас она любила и была любима.
И это стоило любого «завтра».
— Чашу за наместника, — Бьянка морщит нос, но покорно приподнимается на белых подушках, поддерживаемая Константином, и пьёт приторно-сладкую микстуру, торопливо облизывая липкие губы.
— Как ты умудрилась, звёздочка? — голос кузена тихий шелест, а белые руки ласково отводят с её лба влажные пряди, мимолётно оглаживая поблёкшее зелёное пятно на заострившейся скуле. — Не было на свете болезней, которые тебя бы коснулись…
— Вода тут, что ли, плохая, — она слабо улыбается потрескавшимся ртом и пытается шутить, но тут же устало прикрывает воспалённые глаза и откидывается обратно на кровать. Пагубный жар выпивал её до капли и всей власти молодого наместника не хватало, чтобы исцелить Бьянку де Сарде, их славного эмиссара, его яркую звёздочку, тускневшую с каждым новым рассветом.
— Чашу за наместника! — Бьянка цепляется за плечи кузена, но всё-таки стоит, высоко вздёрнув подбородок, уродливо темнеющий пятнами незаживающих ранок на фоне белоснежных кружев высокого ворота.
Прозрачно-зелёные стекляшки глаз безошибочно устремляют взор на лицо Константина, но всё-таки не видят его — ни влажных дорожек слёз на щеках, ни подрагивающих бледных губ, ни тёмных запавших глаз. Иногда молодому наместнику кощунственно хотелось благодарить просветлённого за то, что его дорогая кузина ослепла.
А иногда ему просто хотелось умереть.
У босых ног Бьянки де Сарде звонко разлетается на осколки их недозволенное счастье.
А вместе с ним — хрустальный бокал с ядом.
— Чашу за наместника, моя дорогая.
Чашу за наместника.
@темы: I тур, Константин, выполненная заявка, гет, внелимит, джен, ж!Де Сарде, AU
-
-
30.09.2019 в 21:53-
-
30.09.2019 в 21:57не з.
-
-
30.09.2019 в 22:06Автор, вы душу из меня вынули.
-
-
30.09.2019 в 22:24-
-
30.09.2019 в 22:28неосознанно вышел почти что копипаст игровой сцены, простите, если что)
-
-
30.09.2019 в 23:18-
-
01.10.2019 в 01:30-
-
01.10.2019 в 03:05-
-
01.10.2019 в 22:14-
-
17.10.2019 в 17:46-
-
27.02.2020 в 00:25-
-
27.02.2020 в 14:46-
-
25.03.2020 в 02:42Жуть, жесть, стекло, ужас, боль, кошмар! Написано так, что хочется разрыдаться Т.Т
Автор #2
Отличная композиция! Шикарные образы и метафоры. Душераздирающая история...
-
-
25.03.2020 в 13:40Автор 2 шлёт лучи благодарности